И еще я понял, что моя внучка – самое
важное в моей жизни. Я уже не представлял, как мог жить раньше, как
мог существовать. Все предыдущие годы показались серыми и
невзрачными. Хотя у меня были успехи в развитии заклинаний по
магии, но радости в этом я не находил, лишь работой загружал свои
пустые дни, чтобы реже бывать дома. И вот сейчас я считаю минуты,
чтобы быстрее прийти в свой особняк, увидеть нашу Келли.
Она стала смыслом моей жизни. И мне
становится страшно, когда я думаю, что мог спокойно проехать мимо.
Ведь не обладай она магией смерти, я бы точно так и сделал.
А её вопрос о том, что я стал бы
относиться к ней по-другому, не будь у неё магии, как у её матери?!
Камень в меня! В мою гордыню и спесь! Ведь я всегда относился
пренебрежительно к так называемым «пустышкам». Я потерял из-за
этого семью сына и разрушил свою.
Отправленный в Консим следователь
пока ничего не обнаружил. Известно лишь то, что Файон много времени
проводил в старых архивах, изучая документы первого Рубежа, а
именно, сведения о тех, кто пришел к нам через открывшиеся порталы.
Его знакомые в соседнем королевстве подтвердили, что он вел поиски
потомков тех переселенцев, большинство которых обосновались в
Консиме.
Я прежде не интересовался этим, так
как считал, что все беженцы погибли, когда через те же порталы
полезли твари. Ведь в живых из коренных жителей тех земель остались
единицы. И вот получается, что эти иномирцы и стали объектом
изучения Файона. Попросил сыщика найти место, где жил сын, может,
удастся обнаружить его записи.
Следов родни Оллин пока не нашли, так
как нам неизвестно её родовое имя. Может, поможет то, что
встретились они здесь, в нашей столице. Надо поискать и
поспрашивать еще, ведь где-то они пересеклись. Но в нашей академии
она не училась, это точно.
Слава богам, Орния приехала тогда,
когда Келли не было дома. Это позволило спокойно поговорить с
бывшей женой, рассказать ей о внучке, хотя все подробности говорить
я не стал. Если Келли доверится Орнии, она расскажет сама.
Бывшая жена почти не изменилась за
эти годы. Все так же ясными были глаза, все та же прямая осанка и
высоко поднятая голова. Вот только в этих глазах стояли слезы
радости, а не горя, когда она оплакивала Файона.
- Благодарю всеблагого бога, что я
дождалась этого, Бенеит, - сказала она, когда я показал ей кулон. –
Будто солнце взошло в душе. Да я готова была впереди лошади бежать,
когда прочла твой вестник.