- Тогда может, сменим позицию?
Нежегольский согласно кивнул:
- Сейчас посидим еще чуть-чуть, да сменим.
После короткой паузы он добавил:
- У меня просто тело посейчас дрожит. Еще минутку посидим,
хорошо?
Кивнув парторгу в ответ, я машинально потер левый глаз, на
который в последние минуты уже даже и не обращал внимание. Василий
заметил мое движение:
- Как глаз-то, видит?
Попытавшись проморгаться, я грустно ответил:
- Да что-то не очень. Смутно. Он хоть цел?
- Не боись, цел. Красный только очень, а так на месте. Тебе бы
его промыть.
- А воду где взять?
Василий начал потихоньку вставать:
- Сейчас поищем. Может даже до колодца доберемся, ведро
наберем…
Речь парторга прервал противный свист, от которого по коже тут
же побежали мурашки. И прежде, чем кто-то успел хоть как-то
среагировать, первая же немецкая мина взорвалась точно в траншее.
Всего метрах в семи от нас…
Дата: 22 июня 1941 года. Декретное
время: 10 часов утра. Локация: опорный пункт третьей заставы 17-го
Краснознаменного Брестского пограничного отряда.
Этот минометный обстрел был гораздо более точным – и от того
гораздо более страшным. Первая же мина взорвалась в траншее нашего
отделения, но благодаря извилистой форме окопов, поглотившей
большинство осколков, погиб только один боец – красноармеец
Потапов. Еще два «огурца» (так в армии чуть позже назовут небольшие
50-мм немецкие мины) упали буквально в метре от траншей – меня даже
стегнуло по голове земляными комьями от близкого разрыва. Хорошо
хоть, только землей...
После утреннего, полуслепого (хотя и более частого) обстрела по
площадям, фрицы пристрелялись к позициям опорного пункта, причем
огонь твари, сосредоточили на наших траншеях! Вскоре стало понятно,
что бьет всего три миномета – но каждая мина могла стать последней
для любого из бойцов. И эта деловитая неторопливость – буквально по
три выстрела в минуту – вкупе с леденящим душу свистом, который при
более близких попаданиях становился совсем коротким, вымораживали
меня, как ничто другое в жизни.
В сущности, отделение спасла «щель» – специально подготовленное
укрытие, представляющее собой узкое, в два метра длинной
ответвление траншеи, защищенное сверху широкими деревянными плахами
в три наката. Игровое послезнание подсказало, что боевые уставы
РККА в 1941 не предполагали тщательного окапывания – допускалось
рыть лишь отдельные стрелковые ячейки под каждого бойца, которые
иногда связывались извилистыми ходами сообщений. Но пограничные
заставы отличались от общевойсковых рот определенной
независимостью, да и ситуация с этого берега Буга была яснее и
понятнее, чем в Москве. В погранотряде понимали, что войне быть, а
потому никто не мешал независимым командирам типа Михайлова получше
подготовить опорные пункты застав к обороне, да получить
дополнительное вооружение и боеприпасы на складах.