Он проковылял к столу и провел пальцами по спутавшимся волосам.
- Бедное дитя… вы хотите, чтобы я призвал ее несчастную душу?
- Было бы неплохо.
Святозар замолчал, прислушиваясь к чему-то, и лишь губы его шевелились.
- Боюсь, не получится. На ней стояла печать и принята она была добровольно.
- Что за…
Он, казавшийся немощным, с поразительной легкостью перевернул тело и ткнул пальцем в темное пятно над лопаткой, которое Димитрий принял за родинку.
- Вот. Если присмотреться, вы увидите руны… древний язык, ныне почти забытый. Знаете, большая часть наших особых сил связана именно с рунами, - печать святой отец погладил нежно. – Они с одной стороны дают небывалое могущество, с другой изрядно ограничивают. Эту печать можно поставить лишь с полного согласия человека… согласия истинно добровольного, а не вырванного ложью или муками.
- И что она…
Димитрий взял со стола лупу на ручке. Родинка распалась на несколько, темные знаки, будто букашки, норовившие слипнуться в один комок. И главное, чем больше их разглядываешь, тем меньше понятно, что за они. Ишь, шевелятся, переползают, меняя вид свой. И выглядит сие столь уродливо, что Димитрия мутит.
- Клятва абсолютной верности. Она не позволяет предать того, чьею рукой поставлена печать. А заодно уж обеспечивает спокойное посмертие. Душа уходит… правда, есть мнение, что она сгорает после смерти, ибо только так можно обеспечить полную сохранность тайн.
Святозар опустил тело и потер руки.
- Я не могу призвать ее душу к ответу, но тело находится в отличном состоянии и можно попытаться считать его память. Не всю, но наиболее значимые моменты… если вам нужно.
Димитрий вздохнул.
Нужно.
- Только я должен предупредить. В этом ритуале я могу быть проводником, а вот смотреть придется вам. И это будет… не совсем приятно.
Димитрий вздохнул снова и рукой махнул, мол, давайте, чего уж тут.
- Понадобится время. Наша магия основана на ритуалах, а сами понимаете, в отличие от чистых энергий, они требуют тщательной подготовки.
- И крови.
- И крови. И порой боли. Хуже, когда радости… помнится, Радонецкие редко пользовались родовыми способностями, поскольку, всякий раз, обращаясь к силе рода, они утрачивали толику эмоций. К старости становились на редкость неприятными людьми.
На стол лег давешний нож.
- Свечи найдутся?