- Митька где? – поинтересовался он, а девица ответила:
- Унесли.
- Кто?
- Девочки. Он раненый был. И Одовецкая сказала сперва, что он умрет…
…сердце кольнуло.
- …а потом Лизавета его позвала, и Одовецкая ему голову разрезала…
…душа перевернулась.
Митька умереть не может. Он, конечно, не древнего рода, но маг и силы изрядной… и не может он умереть, и все тут!
- …она там кости правила, - девица коснулась пальчиками виска, но револьвер не убрала. – А потом сказала, что его можно уносить.
- И унесли?
Она кивнула, уточнив:
- Асинья… тропу открыла…
- А ты?
Девица вздохнула печально-препечально, признаваясь:
- А меня забыли…
Ага.
Забыли.
Взяли и…
- Они не виноваты, - она опустила взгляд. – Просто… дар у меня такой… меня и родные… маменька трижды на ярмарке забывала. Там людей много, я пугалась и вот… последнего раза меня два дня искали… и маменька сказала, что больше на ярмарку брать меня не станет, потому что к нее нервы слабые. А я же не виновата. Дар просто… я чуть отошла… там блеснуло что-то, а когда вернулась, то их… не успела. И куда идти не знаю.
Лешек протянул руку.
- Я знаю.
Ее ладошка оказалась теплой, а пальцы дрожали, и вид у девицы был на редкость неподходящий для этаких прогулок. Вон, платье тоненькое, коротенькое, когда сидит, то и коленки ободранные видны. И девица смутилась, потянула за подол, эти самые коленки прикрывая.
Зря.
Лешек бы еще поглядел.
- Звать-то тебя как, чудо?
- Дарья, - сказала она и, тихонько вздохнув, добавила. – Только… вы ж все равно забудете… все забывают.
Лешек не стал расстраивать: у змей память на редкость хорошая. А еще от девицы пахло молочным янтарем, и самую капельку – медом… мед Лешек любил, особенно, если гречишный.
Волосы у Дарьи аккурат такого вот колеру, темненькие и завиваются.
- Папенька вот… он же с даром тоже, от него и братьям моим передалось, но с ними, он говорил, всяко попроще будет, а я… я когда пугаюсь, оно особенно сильно получается, непроизвольно… а пугаюсь я часто.
Она шла рядышком, и набойки туфелек цокали по камням, что копытца.
Невысокая.
Аккуратная вся какая-то. Личико вот остренькое, с подбородком мягким и огромнючими глазами золотого колера. Лешек даже сглотнул, до того вдруг захотелось заглянуть в них и убедится, вправду ль золотые. Но удержался.
- Мне настойку делают… только я от нее спать все время хочу. Не знаю, что хуже, спать или постоянно теряться. Теряться-то я с большего привыкла, приучилась сама.