«Сир будет недоволен», - мрачно подумал он, посмотрев
на переломанного зверолюда.
Тот вроде еще дышал и если быстро доставить его в Башню, то
может его еще и можно спасти. Ну, или, по крайней мере, он умрет не
по вине юного вампира и все можно будет сбросить на бестолковых
слуг. Рабы-игрушки нужны всем живыми и целыми, иначе они будут
плохо убегать во время охоты и никакого веселья просто не
будет.
Однако поделать Бенедикт ничего с собой не мог. Он с детства еще
будучи слабым и больным человеком ненавидел прикосновения, а тут
ему дважды пришлось контактировать с этими мерзкими полуразумными
животными. Он искренне презирал терийцев и прочих зверолюдов,
считая их просто дикими тварями, которые недостойны существовать,
но игрушки из них получаются неплохими.
«Хотел бы я себе такую личную игрушку, - мечтал он. –
Я видел в Башне одну такую, но мне этого не светит».
Бенни был молодым вампиром и еще не мог обращать других смертных
в себе подобных или низших, но как появится возможность, он обещал
обзавестись игрушкой-зверолюдкой. Их женщины достаточно хороши и
как рабы отлично подходят, коими им быть и положено. Идеальные
домашние животные.
Но сейчас нужно заставить этого ничтожного скелета заплатить за
свое нахальство.
Конечно, прикасаться к его мертвым грязным костям он не
собирался. От одной мысли, что подобное будет близко, его
выворачивало, но вот магией вполне можно и уничтожить с близкого
расстояния.
«Но не целиком. Он должен прочувствовать свою ничтожность и
пожалеть о том, что поспел перейти мне дорогу. Я всем покажу, что
нельзя насмехаться надо мной и дерзить. Я будущий Рыцарь Драконьей
Крови, а потому должен защищать свою честь!»
Он быстро сблизился с едва стоящим скелетом и направил на него
свой руку.
Разрушающий поток!
Мощный порыв ветра ударил во врага, уничтожая все на своем пути,
сдувая камень и обращая все в пыль.
Тот успевает отклониться вправо и ему разорвало лишь левую часть
по плечо, а сам он как-то быстро приблизился к Бенедикту…
Удар!
То, что должно было просто быть слабенькой тычкой и принести
вампиру мерзкое чувство прикосновения обернулось дикой жгучей
болью, что полоснуло по его губам.
- Уагх! – вскрикнул он и упал в грязную лужу. – Больно! –
закричал Бенедикт, схватившись за кровоточащую рану на лице. –
Больно! Больно! Больно! – не в силах он сдерживать себя, ощущая
дикую агонию.