– При чем здесь дети? – опешил полковник.
– Да при том, что Марусе или Тамарке я никогда не стала бы шторы шить; сами обойдутся, а Любка многодетная, ее все жалеют, и я туда же, а теперь вот она, расплата. Я ей шторы, а она мне гранатомет! Кстати, если вы подозреваете меня, так может скажете, как смогла я в набитый охраной дом пронести гранатомет? Это же нонсенс!
– По частям. Для этого вы и шили шторы, а сами по частям проносили гранатомет.
Вспомнив, как в дом заносился шкаф, в который никто и носа не сунул, я рассмеялась:
– Стала бы я проносить гранатомет по частям, когда бог подарил мне такой невообразимый ум.
– Про ум ваш вы очень невовремя, – попытался перебить меня полковник, но я уже была в ударе.
– Еще как вовремя! – с пафосом воскликнула я. – С помощью этого ума уж нашла бы как и что пронести, тем более (полезно вам знать) в квартире Любки вряд ли можно гранатомет собрать. Вы не знаете мою Любку. Фиг бы она дала собирать гранатомет. Не смешите. Любого, кто попадает в ее орбиту, Любка сразу же пристраивает к делу, а тут вдруг я сижу себе и бездельничаю: собираю гранатомет, который детям Любки никак не может быть полезен.
Я подумала и добавила:
– Пока они маленькие. Потом-то, скорей всего, когда они осознают в каком живут мире, гранатомет им очень даже пригодиться, но речь-то идет о настоящем времени.
– Послушайте, – снова попытался перебить меня полковник.
Это просто возмутительно – кого они в спецслужбы берут? Никакого воспитания.
– Нет уж, это вы теперь послушайте, раз рискнули обвинения мне странные выдвигать. Гранатомет, видите ли, я по частям занесла. И если уж заговорили вы о гранатомете, то прямо скажу: в Любкиной квартире его даже спрятать негде.
– Послушайте…
– Да что там слушать! Эти Любкины отпрыски, эти, простите за выражение, дети, они же хуже варваров: с утра до вечера обыскивают гостей, ищут «Сникерсы». Нет, спрятать в Любкиной квартире гранатомет, это нереально, – заключила я и добровольно замолчала.
Полковник обрадовался и открыл было рот, но тут же был мною перебит – новая мысль пришла в мою голову.
– Если, конечно, не предположить, что из гранатомета стреляла сама Любка, за что лично я ее никак не осудила бы. Дюжина детей! От такой жизни сподвигнешься еще и не на то, но Любки в комнате не было, зато я ясно видела кто стрелял – мужик в фуфайке. Кстати, что б вы знали, на нем еще черная шапочка с прорезями для глаз была. Может то меня и спасло, что я лица злодея не видела.