Он немного
помедлил, вспоминая одну из причин, которая заставила его когда-то
принять решение о странствии. Тайна его происхождения. Абе она
наверняка известна, и теперь ему осталось только спросить… Разве
что сейчас этот вопрос может показаться неуместным. Но, с другой
стороны, именно сейчас они вдвоём и их никто не слышит, даже Ае. И
потому, когда они дошли до подъема к обители, Гиб Аянфаль
решительно сказал:
– Аба, у
меня есть к тебе вопрос. Прежде я и не надеялся, что смогу задать
его тебе. Это для меня очень волнительно.
– Так в чём
же дело? – участливо спросил аба, слушая его со всем
вниманием.
– Скажи, ты
был знаком с моей творицей?
Лицо абы
Альтаса посуровело.
– Да, я её
знал, – коротко ответил он, – и даже хорошо.
– А кто
она? – выпалил Гиб Аянфаль, но, к его разочарованию, мастер Альтас
только покачал головой.
– Я не могу
тебе этого раскрыть, Янфо. Ты ведь знаешь о праве твориц на
анонимность? А ей я дал слово, что буду соблюдать этот закон, пока
она считает это необходимым.
– Но
здесь-то какой от этого толк? – в отчаянии воскликнул Гиб Аянфаль.
– Ведь про Экспедицию ты нам сказал! Потому что признал эту тайну
бессмысленной. Как она с Анисана узнает, что ты тут что-то
нарушил?
– Тайна
Экспедиции – совсем другое дело, – наставительно возразил аба
Альтас, – ты про неё и сам-то знаешь ещё лучше меня, живого
свидетеля. Мои же дополнительные познания были бы вам обоим
необходимы. Я хорошо помню, как трудно твоей творице было решиться
доверить тебя мне. Поэтому я не нарушу данных мной обещаний. В силу
того, что ты говорил о потенциальном установлении связи с Анисаном,
я считаю, что этот уговор нисколько не потерял в своей
силе!
– А почему
тогда ты про свою мать упомянул в послании? – воззвал к нему Гиб
Аянфаль. – Ты писал там, что ты «из первой сотни детей Янавы». Это
ведь тоже, наверное, нельзя?
– Моя
творица не пользуется анонимностью, – ответил аба Альтас, – во
времена моей юности такой традиции ещё не было. Это оказался не
самый лёгкий цикл: твердыни были погружены в хаос после Великого
Опустошения. Творицы приводили нас в жизнь целыми сотнями
одновременно при помощи множественного творения. Тут было не до
тонкостей.
– Сотнями?
– с любопытством переспросил Гиб Аянфаль. – А почему тогда ты
написал, что ты – последний?