и их твердыни окружили
нашу звезду кольцом, а от других главных светил прибыло немало
тяжёлых градосфер для усиления волновой завесы.
Так как миг
взрыва короток, градосферу необходимо было вывести на точку отбытия
заранее. А потому прощание с членами Экспедиции состоялось почти за
два оборота до последнего дня пятьдесят третьего цикла. Оно стало
великим празднеством. Белые матери, нэны и ловицы вновь были вместе
и благословляли своих сотворённых. Многие миллионы асайев заполнили
поля за границами Рутты, откуда должны были подняться капсулы
трансферов, которые доставляли нас на висевшую на орбите
градосферу. Асайи собирались вступить в грандиознейший танец,
провожая нас с твердыни, а сейчас махали руками уходившим, прощаясь
и ожидая скорой связи.
Сагита-Гейст была всем недовольна, хотя замечали это
только те, кто хорошо знал её ещё до преображения. По её мнению,
наша Экспедиция была слишком малочисленна, но это ещё можно было
вынести. Гораздо больше её беспокоило, что среди нас не было ни
одной творицы. Конечно, я и многие техники тонких волн и даже
другие патриции знали начала секрета жизни, которые позволили нам
как исцелять пурные тела, так и восстанавливать пыль, но мы никогда
не смогли бы обернуть вспять погибель или привести в жизнь новых
асайев. Ни в ком из нас не было врат творения. Я знал, что не
позволило Сагите ввести твориц в дело: и нэны, и многие белые
матроны не захотели такого риска. Дело в том, что гибель любой
белой сестры, любой нанни или юной ловицы – это гибель не только
её, но и тех поколений асайев, которые она может привести. В тонких
волнах творицы, как действующие, так и потенциальные иногда за
целые звёздные циклы предчувствуют явление своих детей. К тому же
твориц мало относительно основного населения твердынь, и потому
Сагите было безоговорочно отказано во включении твориц в состав
первой Экспедиции. Они должны были отправиться в Новый Анисан со
второй градосферой, уже после того, как на Онсарре будут получены
вести от странников.
На прощании
мать Шамсэ была непроницаемо спокойна. Но её покой более походил на
оцепенение. Когда я подошёл к ней в последний раз и она
прикоснулась губами к моему лбу, я ощутил, что всё её тело накалено
до предела. После она крепко меня обняла, не стыдясь взоров. А
когда мы разлучились, я увидел, что её лицо черно от слёз. Она
ничего не смогла сказать мне в ответ на мои слова прощания. А когда
я отступил, она медленно осела вниз, замерев так, как будто в ней
остановилась пыль. Линанна и Саника, прощавшиеся со мной прежде,
сочли за лучшее увести её, прежде чем прощание кончится.