– Сестра! – закричал он. – Скорее сюда, может быть, ей больно!
(Папочка, мне не больно, я хочу получить карандаш.)
Медсестра была воплощением компетентности. Дженюари почувствовала, как игла входит в ее руку, она начала погружаться в сон. Откуда-то издалека донесся голос отца:
– Отдохни, детка… все будет хорошо.
Сентябрь, 1970
Когда Майк Уэйн вошел в зал, отведенный в аэропорте Кеннеди для особо важных лиц, дежурная решила, что он – какой-то известный киноактер. Ей показалось, что она не раз видела его лицо, но она не могла вспомнить, кто он.
– Самолет авиакомпании «Свисс эйр», следующий рейсом номер семь, прибывает в пять? – спросил он, расписываясь в книге посетителей.
– Я проверю, – отозвалась женщина, одаривая его приветливой улыбкой.
Он улыбнулся ей в ответ, но опыт подсказал дежурной, что это была улыбка мужчины, у которого уже есть девушка. Девушка, прилетающая рейсом номер семь. Возможно, одна из тех швейцарских красоток, что заполонили Штаты в последнее время. Они отнимали все шансы у стюардессы со скромной внешностью.
– Опаздывает на полчаса. Прибытие ожидается в пять тридцать, – виновато улыбнулась она.
Кивнув, он прошел к одному из кожаных кресел, стоявших у окна. Женщина посмотрела на его роспись в книге. Майк Уэйн. Она слышала эту фамилию и видела его, но не могла вспомнить где. Может быть, в одном из телесериалов, который она смотрела в субботний вечер, не занятый свиданием. Мистер Майк был старше мужчин, с которыми она встречалась, возможно, ему перевалило за сорок. Но ради этого человека с голубыми глазами, как у Пола Ньюмена, она охотно забыла бы о разнице в возрасте. Предприняв последнюю попытку обратить на себя его внимание, она подошла к нему с несколькими журналами, но он покачал головой и снова уставился на самолеты, стоявшие на летном поле. Вернувшись к своему столу, женщина вздохнула. Никаких шансов! Этот человек был погружен в свои мысли.
Майку Уэйну было о чем подумать. Она возвращается! После трех лет и трех месяцев, проведенных в клиниках… наконец-то!
После аварии, в которую попала Дженюари, началось и его падение. Картина с участием Мельбы принесла убытки. Он обвинял в этом только себя. Нельзя думать о вестерне, когда твой ребенок лежит, разорванный на части. Врачи не обещали ничего утешительного. Сначала никто из хирургов не надеялся, что она сможет ходить.