– Как, Томми Хантингтон, ты хочешь сказать, что раньше я была уродиной? – подначила Кристина, притворяясь оскорбленной.
– Конечно, нет. Ты знаешь, о чем я.
– Хорошо, ты прощен, – рассмеялась девушка и, подойдя к обитому золотистой парчой дивану, грациозно опустилась на него. – А теперь объясни, почему ты явился так рано. Я ожидала тебя только к обеду, а ты уже здесь, и Джонси сказала, что ты ворвался в дом словно безумный.
Томми мучительно пытался найти нужные слова, поскольку не сообразил приготовить речь заранее. Ну что ж, лучше все-таки признаться, пока он не успел окончательно потерять мужество.
– Крисси, я не хочу, чтобы ты ехала в Лондон этим летом. Твой брат через пару месяцев будет дома, и я собираюсь просить у него твоей руки. Потом, после свадьбы, если ты по-прежнему захочешь увидеть Лондон, я сам отвезу тебя.
Кристина ошеломленно уставилась на юношу.
– Ты слишком многое принимаешь как должное, Томми, – резко бросила она, но тут же взяла себя в руки, заметив отчаянный взгляд и горестную гримасу на почти мальчишеском лице. Что ни говори, а она всегда знала, что этот день настанет! – Прости, что накричала на тебя. Знаю, наши семьи всегда считали нас идеальной парой, и когда-нибудь мы, возможно, поженимся, но не сейчас. Тебе только что исполнилось восемнадцать, а мне – семнадцать. Мы еще слишком молоды, чтобы венчаться. Я росла в таком уединении, и хотя люблю свой дом, все же мечтаю встретиться с новыми людьми, увидеть Лондон, немного побыть в обществе, ездить на балы и праздники. Неужели не понимаешь? – Она осеклась. Не стоит причинять Томми лишнюю боль. – Я люблю тебя, Томми, но не так, как тебе этого хотелось бы. Ты всегда был моим лучшим другом, и я люблю тебя как брата.
Молодой человек терпеливо молчал, хорошо зная, как упряма и своевольна бывает Кристина, но ее слова тем не менее жестоко ранили его.
– Черт побери, Крисси, я не хочу быть твоим братом! Я люблю тебя! И хочу, как мужчина хочет женщину! – Томми подошел к девушке и, взяв ее за руки, притянул к себе. – Я хочу тебя больше, чем что бы то ни было на свете. Ни о чем другом не могу думать, кроме как о минуте, когда смогу обнять тебя, положить на постель, любить… Это стало навязчивой идеей, одержимостью, и я…
– Прекрати, Томми! Ты несешь чушь! Я не желаю больше слушать!