– Вопрос был задан конкретный, хотелось бы получить такой же ответ, – сложив длинные пальцы домиком, пояснил он.
– Димка!.. – буквально простонала Лика. – Почему ты не веришь, что я люблю твоего отца? Почему?!
– Это не может быть правдой, – отчеканил он. – Между вами разница почти в пятнадцать лет.
– Ну и что?!
– К тому же все произошло слишком быстро! Слишком! Вы поженились через месяц после знакомства.
– Через два…
– Пусть так, все равно это слишком маленький срок для того, чтобы вступать в брак.
– А сколько, по-твоему, надо? – пружина раздражения потихоньку начала сжиматься в ее душе.
– Я не знаю точно, – рубанул он рукой воздух. – Но уж во всяком случае не месяц.
– Два..
– Два месяца тоже не срок для того, чтобы влюбиться…
– У тебя такие глубокие познания в этом вопросе? – Ее приподнявшаяся бровь, олицетворяющая иронию, лишила его последнего самообладания.
– Ты… ты знаешь, кто ты?.. – заверещал Димка.
– Кто?
– Ты длинноногая, грудастая шлюха!.. Ты о чем думала?! Что захомутаешь дурачка-очкарика и будешь жить себе припеваючи за его счет?! Да?!
– Ну, во-первых, я не считаю твоего отца дурачком. – Последовала пауза, затем ее начинающий звенеть от напряжения голос продолжил: – Во-вторых, если мне не изменяет память, стремление захомутать исходило как раз от твоего отца…
– Да?! А кто задом перед ним вертел?! – перебил он. – Ты посмотри, во что ты одеваешься! Ты же ходишь почти голая!
– Мне можно продолжить? – спросила она, выпуская дым в потолок. – В-третьих, мне всегда нравились очкарики. А в-четвертых, деньги для меня – ничто!
– Можно подумать! – недоверчиво фыркнул он. – Ты же наслаждаешься всем этим комфортом.
Недоуменно поглядев по сторонам, она невольно заулыбалась:
– Ты считаешь, что все, находящееся здесь, – предел моих мечтаний? Будь моя воля – я бы все здесь переделала…
Вот этого говорить не следовало, потому что Димка подскочил с кресла и, подлетев, зашипел ей в лицо:
– Только попробуй! Только попробуй тронь здесь что-нибудь! Я не знаю, что с тобой сделаю!
– Что?..
– Увидишь! – Он пошел к двери, на ходу обернулся и добавил: – Ты пожалеешь, если тронешь хотя бы одну вещь, принадлежавшую моей матери!
Дверь ударилась о косяк, грозя сорваться с петель.
Ноги заскользили по ковру, устраивая поудобнее ее бренное тело. Сигарета давно потухла, но вновь прикуривать было лень.