— А вы жестоки, — пробормотала Наталья.
—Жесток? — удивился её суждению. — Ну что ж, раз вы так считаете, то знайте, Наталья, я неспроста позволил вам услышать мой разговор. Люди, что находятся в моём окружении либо верны мне и преданней собаки и тогда я соответственно к ним отношусь, либо, я их уничтожаю, если кто-то, неважно кто, решил сделать из меня идиота, и не дай Бог, навредить мне, а теперь, ещё и моему ребёнку.
— Вы считаете, я могу навредить вам или сделать из вас… «идиота»? — в её голосе слышались обиженные и недовольные нотки.
— Я этого не говорил. Не искажайте мои слова. Я всего лишь вас предупредил, если вдруг, вам в голову придёт некая дурная мысль, просто знайте — я не прощаю ошибок и не даю людям второго шанса. Никому и никогда.
— Даже себе? — прямо спросила она.
Я долго молчал, глядя ей в глаза, и сказал:
— Даже себе.
Наталья открыла рот, чтобы мне что-то сказать, как вдруг, Диана всхлипнула, громко закричала, а потом малышку начало рвать.
— Диана! – закричала Наталья испуганно.
— Что с ней? — я вскочил с кресла и упал на колени перед кроваткой, на которой с Дианой происходило что-то страшное.
Наталья дала попить воды и рвота отступила.
— Я… я не знаю, что с ней… — испуганно заговорила Наталья. — Сколько нам лететь?!
Диана часто дышала, личико покрылось испариной. Она стала бледной.
Наталья посмотрела мне в лицо. В её глазах плескался животный страх, билась в истерике паника. Внешне, девушка старалась держать себя в руках, но только один Бог ведает, что сейчас переживала её душа.
— Мы летим всего двадцать минут. Остался ещё час и сорок минут.
— Господи… пусть всё только будет хорошо, — пробормотала Наталья дрожащим голосом. — Дианочка, солнышко моё, держись. Прошу тебя, родная.
Она поцеловала её лобик, пухлые щёчки.
— Она горячая… — произнесла она испуганно.
— Всё будет хорошо… — заговорил я, как вдруг, моя дочь, моя малышка, что едва появилась в моей холодной и промозглой жизни, потеряла сознание.
«Теперь я знаю, сколько длится вечность».