Предмет разговора между хозяйкой и гостем, вероятно, был очень серьезен, так как когда сын вошел, щеки Марии горели легким румянцем и тонкие пальцы нетерпеливо постукивали по спинке кушетки, на которой она лежала.
Марк сначала поцеловал руку священника, потом руку матери и, осведомившись с сыновней предупредительностью о ее здоровье, сказал, что Димитрий придет проститься с нею.
– Как это учтиво с его стороны, – холодно заметила Мария. – Тебе известно, почтенный отец, что я от него требую и в чем он мне отказывает. Какой странный народ эти земледельцы! Можешь ли ты объяснить мне, почему они более всех противятся принятию христианства? Мы, городские жители, не стоим так близко к природе, и наше благосостояние не зависит до такой степени ощутимо и ясно от воли Создателя. Почему именно они обнаруживают подобное необъяснимое упорство?
– Потому, что смотрят на дело с точки зрения выгоды, – ответил священник. – Их поля приносили урожай и при старых богах, а если они уверуют в Отца нашего Небесного, которого не могут видеть, в противоположность своим идолам, то все-таки не получат более обильной жатвы.
– Вечные заботы о земных благах, о тленном богатстве! – со вздохом перебила маститого священника хозяйка дома. – Димитрий умеет особенно красноречиво защищать языческие заблуждения своих преданных слуг. Если у тебя есть время, отец мой, то оставайся у нас и помоги мне разубедить его.
– Я и так оставался у вас слишком долго, – отвечал священник, – епископ требует меня к себе. Мне хотелось бы переговорить с тобою, Марк. Приходи в мой дом завтра поутру. Благословение Божие над вами, возлюбленные, о Господи!
Старец поднялся с места, и когда протянул руку хозяйке, то она отвела его немного в сторону, сделав знак сыну, чтобы он оставался на месте.
– Марк не должен знать, что мне известно его заблуждение, – шепотом сказала Мария священнику. – Пристыди его завтра хорошенько. Что касается девушки, то я сама разделаюсь с ней. Неужели Феофил не может уделить мне свободной минуты?
– Едва ли, – отвечал старик. – Теперь в Александрию приехал Цинегий, и ты можешь себе представить, как важно для епископа и для нашего дела воспользоваться такой благоприятной минутой. Поэтому советую тебе не настаивать на свидании с Феофилом. Если он и примет тебя, то – поверь мне – ни за что не исполнит твоей просьбы.