Я била вполсилы, но этому ловеласу
хватило. Он хрюкнул, заткнулся и прижимать меня прекратил. Я
поворачиваюсь, а он глазки закатил, и на пол оседает. Я, конечно,
закричала, народ набежал, давай вокруг суетиться, а я под шумок
по-быстрому свинтила домой. И вот что за хрень? Пока от главбуха
отбивалась, была спокойной, как сто удавов. А на полдороге меня
вдруг как начало колбасить! И колотило меня как врага народа, пока
я до дому не добежала. А там уже в ванну горячей воды с
ароматическими солями напустила, в нее забралась и сидела, пока
нервы не отпустило.Ну а потом уже я чаю напилась, да спать
завалилась. И тут мне снова начал сниться сон. Тот же. Вернее,
герои в нем были те же, а вот события разворачивались уже совсем
другие.
***
Мирланда сидела у раскладного
походного столика на раскладном же стульчике. На стол обозники
выставили миску горячей каши с салом, несколько ломтей подзасохшего
уже хлеба и деревянную чашу с разбавленным вином. Ничего
особенного, все то же, что уплетали сейчас и все остальные члены их
небольшого отряда, присев на расстеленную прямо на траве попону.
Лошадей не распрягали, лишь немного ослабили им подпруги, да
навесили на морды торбы с овсом. Девушка сейчас бы и сама с
удовольствием вытянулась на попоне, вот только лежать в доспехе ну
очень неудобно. А так, если отстегнуть латные перчатки да снять
шлем, можно хотя бы поесть. Впрочем, повода надеть шлем за те три
дня, что минули с момента выезда из Далайна, из родового замка, так
и не возникло. Оно, наверное, и к лучшему: все три дня солнце пекло
немилосердно, доспехи раскалялись так, что к ним невозможно было
притронуться. Казалось, плесни на кирасу воды – зашипит. В шлеме
она и вовсе бы сварилась заживо, а так все же было немного
легче.
С вечера Мирланда омылась в ручье,
рядом с которым устроили ночевку, но сейчас, к полудню, тело под
доспехами взмокло и ужасно чесалось. Девушке отчаянно хотелось в
мыльню, чтобы смыть с себя все – и пот, и тяжесть доспеха, и страх.
Она боялась, и не стеснялась себе в этом признаться. Так учил ее
отец, так учил ее Беррейл. Боятся все, - говорили они. Только
дураки не боятся ничего. Преодолей свой страх, и получишь уважение
своих людей. А самое опасное – неизменно прибавлял отец – врать
самой себе.
И вот сейчас она сидела и черпала
кашу из миски деревянной ложкой. Есть не хотелось, но она все равно
пихала в себя еду. Во-первых, на нее смотрят люди. И они должны
видеть, что она спокойна и уверена в успехе. А во-вторых, ей
сегодня понадобятся все силы. До Перевала осталось полдня пути. Но
именно здесь, на этом заключительном отрезке, дорога проходит через
Сумеречный лес. Название говорит само за себя: деревья в нем растут
такие, что не пропускают к земле ни одного солнечного луча. В этом
лесу даже в середине дня, когда солнце стоит в зените, царит
полумрак. Три дня они двигались по землям Белой долины и даже ночью
не встретили ни одной темной твари. Значит, враги будут поджидать
их здесь, в этом лесу. Порождения Тьмы не выносят сияния Светлой
Воительницы, а здесь лес укроет их от ее взора. Так что если
нападение случится, то оно произойдет именно сейчас, пока обоз
будет катиться сквозь лес.