Голос графа зазвучал раздраженно.
- Есть ли в ваших летописях, Эрлейн,
упоминания о каких-либо снадобьях, могущих помочь больному в этом
состоянии?
- Из надежных, только цветок
трилистника. Но это растение уже отцвело, если его сейчас и можно
найти, то разве что у травниц.
- Так найдите этот клятый цветок! –
Заревел граф, окончательно потеряв терпение. - Девчонка совершила
такое, что и десятку зрелых мужчин не по силам. Мы все, слышите?
Все у нее в долгу. Каждый из нас обязан ей жизнью. И поставить ее
на ноги – это первая и самая малая плата за ее подвиг. Подумать
только: маг-недоучка и шестеро простых солдат положили четыре
десятка Тварей. Эрлейн!
- Да, ваша светлость!
- И вы, Вигор!
Ищите это снадобье, если надо –
купите за любые деньги. Обеспечьте Мирланде наилучший уход,
приставьте к постели женщину из последовательниц Нары, и дважды в
день извещайте меня о ее состоянии. Если же девушка придет в себя –
немедленно сообщите мне в любое время дня и ночи.
Раздалось буханье тяжелых сапог по
каменному полу, и граф покинул комнату. Следом за ним вышли и все
остальные. Через непродолжительное время послышались легкие, чуть
шаркающие шаги, рядом с постелью скрипнул стул. И снова наступила
тишина. Из подслушанного разговора что-то стало понятно. Часть
вопросов разрешилась. Но зато появились другие. Ну ведь любопытно
же узнать, кто такая Нара и почему ее последовательниц берут
сиделками. А еще – что это за трилистник. И самое интересное – если
я утащила два ножика из этого мира в свой, то, может, смогу взамен
приволочь сюда мешочек таблеток?
Какое-то время я вертелась туда-сюда.
Ну скучно же так спать! Что это за сон такой, в котором абсолютно
ничего не происходит? И снаружи никакой информации не поступает.
Хоть бы эта чувырла глазками похлопала, что ли.
Я еще немного пострадала, а потом
решила, что хуже от этого все равно не будет, и тихонько
позвала:
- Мирланда!
И услышала в ответ:
- Ты кто?
Я, конечно, надеялась на обратную
связь, но вот так явно общаться с человеком, в чью голову ты вот
уже в третий раз попадаешь во сне, было жутковато. Впрочем, это
чувство быстро прошло, оставив после себя лишь любопытство. И я,
поборов желание высказаться про пальто и лошадь, сообщила:
- Я – Тася.
Да, я ведь так до сих пор и не
представилась! В паспорте у меня записано самое простецкое имечко:
Таисия Степановна Ефимова. Ну да, не родилась я, скажем, Воронцовой
или Дашковой. И назвали меня не Виолеттой или, прости Господи,
Олимпиадой. Я и не жалуюсь. Мое имя мне нравится, оно ко мне
приросло за двадцать три года, да так, что не оторвешь. И
поэтому: