- А самостоятельно управлять энергией
можно?
- Можно, конечно. Но если у тебя нет
полных знаний и достаточных навыков, то ты скорее навредишь себе,
чем что-то улучшишь.
После таких откровений мой энтузиазм
резко приугас. Я задумалась, потом встряхнулась:
- А мои точки? Это что?
- А это собственно точки и есть.
Магия – это внешняя энергия. Она существует повсеместно. И живой
организм не может существовать, не соприкасаясь с магической
средой. Так же, как не может существовать без пищи, воды и воздуха.
И то, что тебе представляется точками, это как раз те места, в
которых внутренние потоки энергии соприкасаются с внешними. Через
эти, как ты говоришь, точки, внешняя энергия уравновешивается с
внутренней.
Я открыла рот, чтобы задать
напрашивающийся вопрос, но тут где-то рядом что-то мерзко
затрещало. Я от неожиданности дернулась, подпрыгнула, и обнаружила
себя сидящей на кровати в собственной комнате. Рядом на тумбочке
издевательски трезвонил будильник.
В подъезде было пусто. Даже ржавой
лужицы не крыльце не было, видать, не успело натечь. Я пожала
плечами и потопала трудиться, удивляясь такому своему равнодушному
отношению. Ну а что горевать? Теперь в городе будет на два
уголовника меньше. И не нужно петь мне песен на тему «это все же
люди». Вот когда такие «все же люди» прижмут вас в темном переулке,
когда ножичек приставят к горлу, расскажите им об этом. А потом
расслабьтесь и попытайтесь получить удовольствие.
Но хорош об этом. Не стоят бандиты
того, чтобы о них говорить. Лучше я расскажу о том, что было на
работе. А на работе был цирк. С конями и клоунами. Потому что в
контору снова принесли повестку. В полицию. Главбуху. Когда он ее
увидел, то, как те осьминожки из мультика, принялся переливаться
разными цветами. От обычного поросячье-розового к белому, потом в
сине-зеленый, потом в багровый с фиолетовым отливом… Были еще
всяческие оттенки, но я не стала заморачиваться. Инфаркт не
случился – и ладушки. И вот сидел мужик, осьминожничал, и
непрерывно губами шевелил, словно матерился шепотом. Хотя, скорее
всего, именно этим он и занимался. Потом – видимо, когда подошло
время – поднялся, оделся, кинул на меня убийственный взгляд и
свинтил. И в этот день больше не показывался. Ну а я, собственно,
по этому поводу ничуть не горевала. Мы с тетками выпили чаю, еще
раз выпили чаю, в перерывах между чаем хорошо так поработали, а
потом работа закончилась, и я пошла фехтовать.