На коленях у нее спала серая кошка, а возле кошки – как бы в доказательство того, что в этой веселой комнате, вовсе не дышавшей запахом бедности, а каким-то своеобразным приятным ароматом, нет места для вражды, – приютилась косматая собачонка, которая белоснежным цветом шерсти, видимо, обязана была очень уж заботливому уходу. Две другие собачонки, похожие на первую, лежали, растянувшись на каменном полу, у ног старухи и, по-видимому, спали так же крепко, как их благодетельница.
Архитектор указал подошедшему к нему префекту пальцем на эту тихую домашнюю обстановку и прошептал:
– Сюда бы какого-нибудь живописца, вот вышла бы превосходная картинка!
– Несравненная! – отвечал Титиан. – Но только мне кажется, что густой румянец на лице старухи и стоящая возле нее большая кружка от вина несколько подозрительны.
– Но видал ли ты когда-нибудь более мирную, более спокойную фигуру?
– Так спала Бавкида, когда Филемон[18] позволял себе отлучаться. Или этот примерный супруг всегда сидел дома?
– Вероятно. Но вот спокойствие и нарушилось.
Приближение двух друзей разбудило одну из собачек. Она тявкнула; за нею вслед поднялись и две другие, и все они залаяли наперебой. Любимица старухи спрыгнула с ее колен; но сама старуха и кошка не были потревожены этим шумом и продолжали спать.
– Сторожиха такая, что лучше и не нужно, – засмеялся архитектор.
– А эту фалангу собак, охраняющих императорский дворец, легко можно убить одним ударом, – прибавил Титиан. – Смотри, вот достойная матрона просыпается.
Действительно, старуху наконец потревожил лай собак; она слегка выпрямилась, подняла руки и, не то проговорив, не то пропев какую-то фразу, снова упала в кресло.
– Вот это великолепно! – вскричал префект. – Она во сне прокричала: «Валяйте повеселей!» Любопытно было бы посмотреть, как это диковинное существо поведет себя, когда проснется.
– Мне было бы жаль выгнать старуху из ее гнезда, – сказал архитектор, развертывая свой свиток.
– Нельзя трогать этот домик! – вскричал префект с живостью. – Я знаю Адриана. Он любитель оригинального в вещах и в людях, и я бьюсь об заклад, что он по-своему поладит с этой старухой. Но вот наконец идет смотритель этого дворца.
Префект не ошибся. Быстрые шаги, приближение которых уловил его слух, действительно принадлежали ожидаемому ими лицу.