В этом мире царили смерть и отчаяние. Надо мною нависало свинцовое небо, вокруг гнили мертвые тела. Вонь стояла такая, что отгоняла даже стервятников. Чахлую растительность покрывала мерзкая слизь, похожая на слюну кузнечиков. Все оставалось неподвижным – лишь в отдалении насмешливо каркали вороны.
Несмотря на ужас и отвращение, я чувствовал, что картина эта мне уже знакома, и изо всех сил пытался сообразить – откуда? Почему я узнаю место, где никогда не бывал? Спотыкаясь и падая, я ковылял по усыпанной костями равнине. Сложенные из черепов пирамиды отмечали мой путь, как верстовые столбы. Нога соскользнула, из-под нее вывалился детский череп. Я упал… и очутился в другом месте.
Я здесь. Я сон. Я путь к жизни.
Там была Сари. Она улыбнулась мне и тут же исчезла, но я ухватился за ее улыбку, как утопающий за соломинку. Словно только она позволяла мне удержать голову над волнами моря безумия.
Теперь я находился среди золотистых пещер, в которых восседали замороженные – живые, но неспособные пошевелиться – старцы. Их безумие терзало воздух, вспарывая его, словно миллионы отточенных клинков. Некоторых стариков покрывала сверкающая ледяная паутина, как будто миллионы волшебных шелковичных червей закрутили их в кокон тончайших нитей.
Я метнулся вперед, пытаясь убраться подальше от стариков, выбраться из этого места. И побежал, медленно, как бегают во снах. Побежал, сам не зная куда.
В следующий миг я осознал, что некоторые из этих безумных старцев мне знакомы. Ужас мой усилился. Я рванул изо всех сил, увязая на бегу в липком тумане загустевшего, живого и злобного смеха.
Ощутив прикосновение, я мгновенно сунул руку под подушку, туда, где лежал кинжал. В тот же миг на мое запястье обрушился сильный удар и кто-то выкрикнул мое имя: Мурген!
Я проморгался и увидел склонившегося надо мной дядюшку Доя. В изножьи постели стоял Тай Дэй – он удержал бы меня, вздумай я спросонья броситься на Доя. В дверях маячила встревоженная матушка Гота.
– Ты кричал, – пояснил дядюшка Дой. – Истошно кричал на языке, которого никто не знает. Мы прибежали сюда и увидели, что ты дерешься с тьмой.
– Мне снился кошмар.
– Знаю.
– Откуда?
– Так ведь ясно же.
– Там была Сари.
На миг лицо матушки Готы превратилось в гневную маску. Она что-то пробормотала – так быстро, что я успел разобрать лишь слова «Хонь Тэй» и «ведьма». Хонь, бабушка Сари, давно умерла, но в свое время лишь благодаря ей семья согласилась с нашим союзом.