Я направился к лагерному костру. Он потух. И почти остыл. Где же Тай Дэй со своей мамашей? И дядюшка Дой? Здесь, во всяком случае, ими и не пахнет.
Я нашел воды, напился, размышляя о том, скоро ли запасы подойдут к концу, так же, как и запасы съестного, и решил немного вздремнуть.
Вскорости Одноглазый закончил свои делишки, вылез из фургона и уселся рядом со мной.
– Ну, выкладывай, что стряслось.
Я выложил.
– Похоже, Щенок, на сей раз ты натолкнулся на нечто важное.
– В каком смысле?
– Потом скажу. После того, как поговорю с Костоправом.
Обратившись в злого духа, я жужжал над плечом Могабы. И он, и его капитаны находились в смятении.
Длиннотень требовал, чтобы никто и не заикался, будто дела идут плохо.
– Что за кретин, – проворчал один из нескольких преданных Могабе наров. – У него пасть грязью набита.
Со столь метким суждением я не мог не согласиться. Мало того что кретин, так к тому же, по всей видимости, еще и глухой. Во всяком случае, он никак не отреагировал на столь неслыханную дерзость. На явное оскорбление со стороны человека, который ему служил! Сам Могаба тоже сделал вид, будто ничего не услышал. Он наблюдал за утесами, среди которых продолжались ожесточенные схватки. Наши войска шли в атаку волна за волной, всякий раз вводя в бой свежие силы. Могаба не мог ответить тем же – у него почти не осталось резервов. Когда он отсылал командиров к их подразделениям, в его глазах почти не оставалось надежды. Но он был настоящим солдатом, из тех, кто бьется до последнего вздоха.
Точно так же он держался и в Деджагоре. Там его солдаты начали поедать друг друга, чтобы пересидеть осаду.
Наши осадные башни медленно, словно суда с высоченными бортами, ползли вперед. Наши солдаты и уцелевшие лагерные прихлебатели тащили их, натягивая канаты, пропущенные через блоки, закрепленные на тех самых железных сваях, что несколько ранее были вогнаны в землю слонами. Когда башни наконец остановились, солдаты тут же закрыли бреши между ними. Под защитой щитов инженеры принялись возводить деревянную стену.
С башен тучами летели метательные снаряды.
Могаба не располагал машинами достаточно мощными, чтобы разрушить башни. Ему не оставалось ничего, кроме как что-то делать. Но Хозяин Теней не позволял ему сделать то единственное, что могло бы помочь. Подобно капризному ребенку, Длиннотень был упрям, как осел. Делай, как я велел, вот и весь сказ. И Могаба не собирался лезть на рожон. Он дошел почти до предела, но все же не был готов к открытому неповиновению, поскольку понимал, что на нашей стороне Госпожа, только и ждущая возможности основательно испортить ему остаток жизни. И такая возможность представится ей через несколько мгновений после того, как Хозяин Теней соберет свои игрушки и уберется восвояси.