– В тебя?
– Конечно. Если моя тощая особа попадется в когти военного трибунала…
– Не попадется, Энрике. Сегодня вечером дадим тягу…
– Если нас не пристрелят часовые.
– Ночь будет темная и, кажется, бурная. Нервы дают мне знать, что сегодня надо ждать грозы. Ты знаешь, каковы грозы в этом жарком климате.
– Да, они не часты, но ужасны. Только в прошедшем месяце семь дисциплинарных убило молнией в четвертом шатре.
– Да, знаю, – ответил мадьяр.
Тосканец несколько минут сидел молча, перевертывая цепь, которой был прикован к нарам, и наконец сказал:
– Граф, ты мне никогда не рассказывал, каким образом познакомился со Звездой Атласа. Я, правда, слышал что-то о льве, которого ты убил, но больше ничего. Теперь, когда нас уже не заставят бегать как заключенных, расскажи мне что-нибудь интересное. Я, например, никак не могу понять, каким образом ты, христианин, мог полюбить и заставить полюбить себя мавританку.
– Это длинная история, Энрике.
– Тысяча жареных селедок! До вечера еще успеешь рассказать мне не только одну главу твоего романа, но и весь его целиком. Не забавляться же нам своими цепями и не дремать весь день, как крокодилы на солнце. Есть и пить дадут не раньше полудня, а до тех пор успеешь рассказать. Ты знаешь, как я люблю интересные рассказы! Адвокат-неудачник все равно что плохой солдат, даже без надежд получить хотя бы капральские нашивки. Я думаю, выбравшись из этой проклятой Африки – Черного материка, выражаясь высоким словом, – попытать счастья в литературе.
– И для этого собираешь материал? – добавил граф.
– Да, чтоб пополнить свой балласт материалом, плохим или хорошим – все равно. Расскажи, магнат. Эту историю со львом интересно послушать. Как ты отбил у него Звезду Атласа?
– Заурядное приключение, – ответил граф.
– Предоставь судить мне, будущему писателю, – ответил тосканец с комической серьезностью.
– Если уж непременно хочешь, я расскажу тебе, как познакомился с Афзой и ее отцом. Ты помнишь, как три месяца тому назад капитан бледа обещал отпустить на охоту всякого, кто за все время не нарушит дисциплины?
– Да, правда, только мне не случилось попасть в число этих счастливцев. У меня украли башмак; я протестовал, кричал на надзирателей, и вместо свободы меня неделю продержали на хлебе и воде. Ну, продолжай, граф. Обещаю, что, унеси у меня теперь хоть оба, я уже не стану протестовать и попаду на охоту, хотя бы босиком.