— Потом красоту наведёшь, —
раздражённо рявкнул на магичку Лёха. — Что это за хрень?!
— Я не понимаю твой язык, пустотник!
— взорвалась Лаура
— А вот так понимаешь?! — утративший
терпение Стриж схватил девчонку за плечо и вновь сунул ей под нос
татуированную ладонь.
Не самое разумное поведение, если
вспомнить, что несколько часов назад эта самая соплюха в два взмаха
сожгла закованного в латы вояку и здоровенную тварь, но в эту
минуту Лёхе было уже плевать.
— Говори, ведьма малолетняя, —
задушевным голосом попросил он. — Не доводи до греха.
Может, слов Лаура и не понимала,
зато тон распознала безошибочно. Сглотнув, она поспешно
заговорила.
— Ты, пустотник, активировал
незавершённый артефакт, который питает заключённый в нём высший
демон, — она указала на пентаграмму, украшающую ладонь Стрижа. —
Теперь он — часть тебя.
— Зашибись, — Лёха отпустил магичку
и уселся рядом.
Почему-то он ни на секунду не
усомнился в правдивости этого фантастического заявления. Может
потому, что голова ещё гудела от нечеловеческого воя, а может и
благодаря странному холоду, пронизавшему тело.
— Зашибись, — ошалело повторил он и
вновь обернулся к собеседнице. — Так, а в башке что было?
Он указал на свою голову, а потом
изобразил руками взрыв. Очевидно, не самый удачный образ для
общения с жителем средневековья. Не найдя понимания во взгляде
магички, он достал нож и изобразил, как тот раз за разом пронзает
ему висок.
— Тебе будто нож в голову воткнули?
— поняла девчонка, отодвигаясь.
Стриж кивнул.
— Честно говоря, я не очень хорошо
понимаю, что с тобой происходит, — помедлив, нехотя призналась
Лаура. — Артефакт предназначен для магов, а не для пустотников. И
он не завершён.
Яснее не стало и Лёха покрутил
рукой, призывая говорить дальше.
— Сперва демона заключают в сосуд,
затем ослабляют долгой голодовкой, — принялась пояснять магичка. —
Затем на него набрасывают плетение покорности и только после всего
этого вживляют в нового хозяина. Демон, лишённый собственной воли,
подчиняется магу и помогает оберегать его тело, питаясь жизненной
силой из крови.
Плотней укутавшись в плащ, она
поднялась и медленно, будто впервые встала после продолжительной
болезни, побрела к висящему на ветке платью. Шла босиком по мокрой
траве, то и дело морщась. Ходить без обуви она явно не
привыкла.