Всё ещё ожидая появления иглы, он с
недоумением наблюдал за приближением к руке золотого стила.
Когда острие прикоснулось к телу,
вместо укола Стриж ощутил жжение, будто от попавшего на кожу
кипящего масла. Лёха зашипел от боли, но руку удержал, хотя очень
хотелось прекратить пытку и влепить подзатыльника юной садистке.
Вспомнилось, как на втором курсе с однокашниками по пьяной лавочке
«проверяли силу воли», держа запястье над огнём зажигалки. Тогда
алкоголь играл роль обезболивающего, а вот сейчас такой «анестезии»
не было. Пришлось терпеть, благо хоть было на что отвлечься:
наконечник стила плавился, застывая на коже золотыми линиями.
— Гребучее средневековье, —
выругался Стриж, отворачиваясь, чтобы скривить от боли рожу. — Что
ж вы, гады, всё по живому норовите...
Память, как водится, подбросила
занимательный и совершенно бесполезный в этой ситуации факт: раны в
Европе вплоть до девятнадцатого века лечили, заливая в них кипящее
масло.
Лёха от души понадеялся, что здесь
медицина шагнула дальше.
Боль в плече сменилась назойливым
зудом.
— Убери это! — удивительно властно
для малолетней соплюхи приказала Лаура.
— Тон смени, — отозвался Стриж,
оборачиваясь, — пока...
Что «пока» — он не договорил,
обнаружив очередной сюрприз от своего демонического «тамагочи»: на
плече выросла чешуя, защищающая от ожогов.
— От души спасибо, братан, —
поблагодарил Лёха «квартиранта». — Но вот сейчас — вообще не в
тему.
Откуда-то изнутри поднялась волна
нечеловеческой злобы. Хотелось порвать девчонку, причинившую ему
боль, а потом сожрать, купаясь в горячей крови.
Последнее желание вызвало чувство
полного охренения и осознание чужого присутствия. Тот, кто сидел в
его теле, бился в бессильной ярости, желая растерзать
мучительницу.
Наверное, что-то отразилось на лице
Стрижа. Возможно даже в буквальном смысле — очень уж по-хозяйски
«пассажир» начал менять его тело. По крайней мере Лаура уже не
пыталась приказывать, а медленно, не делая резких движений,
поднялась и попятилась.
— Если демон овладеет им, то убьёт
всех нас, — теперь в её голосе звучала даже не тревога, а плохо
скрытый страх.
И обращалась она к Мие, обеспокоенно
наблюдавшей за Лёхой.
— Мои силы истощены, я не сумею его
остановить, если он переродится в какую-то тварь, — предупредила
Лаура, не особенно заморачиваясь тем, что Стриж тут и слышит её. —
И ты вряд ли сумеешь. Но вместе...