− А-а-а-апчхи, – из спальни Пенсов, которую они редко посещали,
послышался сонный голос Мэрилин. – Джони, милый, приготовь и мне
чашечку. Я тебя за это, хм, поцелую, кхм, в лобик.
− Кофе скоро будет готово, мэм, – хмуро, но громко проговорил я.
Мэрилин не постоянна, сегодня она мэм, а завтра уже будет требовать
обращаться к ней по имени.
− Зови меня Мэри! Я же неделю назад говорила тебе! – Возмущенный
крик был подтверждением того, что мачеха сегодня в хорошем
настроении. – Я уже спускаюсь.
На втором этаже что-то тяжелое загремело, и вот уже скрепя всеми
половицами, в коричневом халате, вышла Мэри с кипой газет и своей
сумочкой для приведения себя в цветущий вид. Алюминиевая кружка
моментально оказалась в ее руках и на краткий миг она забылась,
смотря на утро, что буйствовало за окном. И через минуту из своей
спальни с медведем в обнимку, заспанная, но уже одетая в синенькое
платьице вышла кроха Тера.
− Доброе утро, мэм, – садясь за стол проговорила Тера, принимая
от меня стакан с водой и печенье, что вчера я выторговал у
булочника.
− И тебе не сдохнуть, − пробурчала то ли Мэри то ли Мэрилин,
погруженная в чтение. – Выспалась, Тера?
− Да, – улыбнулась крошка и вновь начала грызть печенье. –
Джонни, у тебя вода кипит!
Я встал из-за стола и начал нарезать рыбу. Я не умел жарить
рыбу, и вспомнил я это только у крыльца дома, но варить то я умею.
И потому я решил что сварю её, ну а затем накидаю туда немного тех
овощей, которые у меня были.
− Джонни? – вдруг строго спросила Мэри. – Ты где взял эту рыбу,
у кого украл? Сознавайся, паршивец!
− Я её поймал, – проговорил я, разворачиваясь к столу с ножом в
одной руке и с рыбой в другой руке, намереваясь начать ее
резать.
− Подожди, − подняв руку, проговорила Мэрилин, смотря на меня
своими большими, зелеными глазами. – Ты поймал, сам, королевскую
Игнис, короля форелей, и собираешься её сварить?
− На все вопросы один ответ, – подозрительно прищурившись и чуя
подвох, ответил я. – Да.
− Проклятый мальчишка! – вскочила Мэрилин в своем халате со
стула и, растопырив пальцы, вытянула руку и возмущенно прокричала,
почти тыкая своей ладонью мне в лицо. – Пять! Пять монет! Да ты
хоть представляешь, что делают мои девочки за пять монет серебра?!
Это четверть золотого! А ну отдал мне нож! Варить он собрался, её
только жарить можно!