- И я не хочу отпускать тебя, Лесс… Помни, что я тебе говорил. Надо разведать о глотта побольше. Их глупая вера нам поможет. Разговаривай с этим магом, он большая шишка в своем городе. Выслушивай, высматривай. Глядишь, просечешь, как уязвить глотта. Отплатить за притеснения… а может, избавиться навсегда!
- Ох, Крам… Как же мне страшно… А вдруг он узнает? Что тогда сделает со мной?
- Ничего не сделает. Он верит, что ты – мертвая глотта. Его жена. Я же говорю, в кои-то веки глупая вера глотта нам на руку. Он с тебя пылинки сдувать будет. А я буду рядом. Я приду в тот город, найду его дом и глаз с него не спущу. Дам о себе знать. Так что не бойся – я тебя защищу от всех глотта! И, Лесс…
Рука Крама потянулась к завязкам моей рубахи…
- Ты избавишься от кольца. Он хочет сделать тебя женой. Значит, ему придется снять чары, что хранят тебя там, внизу. А как снимет… тогда и я смогу быть с тобой. По-настоящему… Не так, как сейчас. Приду в его дом… Убью, а ты станешь моей.
- Сколько ж до того терпеть-то, Крамушка, - заныла я.
Милёнок стащил с меня рубаху, потянулся губами к моей груди. Взял мою руку и направил мне же между ног… Лишь я сама могла касаться собственного тела в его укромных уголках. Да еще будущий муж, сожри его горные хра…
- Сколько ни доведется, потерпим, - пробормотал он, отрываясь неохотно от меня. – Хевья умеют терпеть. До поры до времени. Но когда придет пора – тогда глотта несдобровать. Кровавыми слезами умоются, твари пришлые…
Злой, лютый огонь промелькнул в глазах Крама. Яро набросился он на меня, едва ли не растерзать хотел мое неповинное тело, запечатанное проклятым демоном. И так жарко мне стало от его ярости; от того, что невозможно утолить ее, впустив в себя, позволить выплеснуться в моем лоне, что загорелась и я сама. Простонала, лаская себя, а потом начала обнимать и ласкать дружка – страстно, истово. Ни капельки этой страсти не перепадет глотта. Пусть умоется. Кровавыми слезами.
Сделав, что могли, мы вернулись в деревню. И вовремя – там стоял переполох. Все, кто не ушли в лес на добычу, а работали дома, толклись у западной окраины. Мужики грозно хмурились и держали правую руку в кармане. Бабы теснились поодаль и с любопытством разглядывали незваного гостя.
Он стоял возле нашего дома и смотрел прямо на меня. А вернее, на мою руку. Ту самую, с его клятым колечком, вложенную в ладонь Крама. Мы вошли в деревню рука об руку. Крам попытался было выпустить меня, но я удержала его. Не хочу прятаться от глотта. Пусть знает, что не ему принадлежу. И не буду принадлежать.