– За что меня прощать? – поинтересовался отец.
– Прости его, и все, – сказал Фрейд, глядя только на мою мать.
Та пожала плечами.
– А ты… – обратился Фрейд к медведю, который возился у отца под кроватью.
Фрейд напугал Штата Мэн, который нашел под кроватью теннисный мячик и запихал его в рот.
– Урп! – сказал медведь.
Мячик выкатился на пол.
– Ты, – сказал Фрейд, – постарайся в один прекрасный день ощутить благодарность за то, что тебя вытащили из отвратительного царства природы!
Это было все. Как потом говорили мои отец и мать, это была и свадьба, и благословение. Мой отец всегда говорил, что это была добрая старомодная еврейская служба; евреи были для него загадкой, так же как Китай, Индия, Африка и прочие экзотические места, где он никогда не бывал.
Отец посадил медведя на цепь, прикрепленную к мотоциклу. Когда они на прощание поцеловали Фрейда, медведь попробовал втиснуть свою голову между ними.
– Осторожней! – крикнул Фрейд, и они рассыпались в стороны. – Он думает, мы что-то едим, – сказал Фрейд отцу и матери. – Осторожней целуйтесь при нем: он не понимает поцелуев. Он думает, что таким образом едят.
– Эрл! – сказал медведь.
– И пожалуйста, ради меня, – сказал Фрейд, – назовите его Эрл: это все, что он может говорить, а Штат Мэн – такое дурацкое имя.
– Эрл? – переспросила мать.
– Эрл! – сказал медведь.
– Хорошо, – сказал отец. – Пусть будет Эрл.
– До свиданья, Эрл, – сказал Фрейд. – Auf Wiedersehen!
Они долго наблюдали за Фрейдом, как он на причале на мысу ждал лодку, идущую в Бутбей, а когда рыбак наконец взял его, то, хотя мои родители и знали, что в Бутбее Фрейд пересядет на большой пароход, они думали о том, как бы это выглядело, если бы рыбацкая лодка повезла Фрейда до самой Европы, через весь этот темный океан. Они наблюдали, как лодка поднималась и опускалась на волнах, до тех пор пока она не стала размером с зернышко или даже с песчинку, а потом совсем исчезла из глаз.
– В эту ночь вы впервые делали это? – всегда спрашивала Фрэнни.
– Фрэнни! – говорила мать.
– Ну, вы же говорили, что вы уже чувствовали себя поженившимися, – настаивала Фрэнни.
– Не имеет значения, когда мы это сделали, – говорил отец.
– Но вы сделали, правда? – не унималась Фрэнни.
– Это не важно, – встревал Фрэнк.
– Не играет роли когда, – в своей странной манере заявляла Лилли.