Это было совсем не то что иметь в семье кого-нибудь музыкально одаренного, кто постоянно репетирует и доводит всех до безумия своими гаммами, этюдами и упражнениями. Фрэнк на своих тарелках не репетировал. Иногда, в самое непредсказуемое время, из закрытой комнаты Фрэнка доносился оглушительный грохот, и мы с Фрэнни представляли, как Фрэнк марширует в своей форме, потея перед зеркалом, до тех пор, пока уже больше не в состоянии выносить звук собственного дыхания и не вдохновляется закончить свое шествие драматическим аккордом.
Грустец в ответ лаял и, может быть, портил воздух. Мать что-нибудь роняла. Фрэнни бежала к дверям Фрэнка и колотила в них. У меня этот звук вызывал другие ассоциации – он напоминал мне внезапный выстрел ружья, и я каждый раз невольно, лишь на миг, задавался мыслью, не был ли перепугавший нас грохот звуком самоубийства Фрэнка.
На тропинке, где его подстерегли беки, Фрэнк вытащил из кустов свои перепачканные глиной цимбалы и зажал их под мышкой.
– И куда мы пойдем, – спросил Чип Доув у Фрэнни, – чтобы побыть наедине?
– Я знаю одно место, – сказала она, – поблизости. – И добавила: – Я его всю жизнь знала.
И я понял, конечно, что она имеет в виду папоротники, наши папоротники. Насколько я знал, Фрэнни не водила туда даже Стратерса. Думаю, она так ясно выразилась про них, чтобы мы с Фрэнком знали, где ее искать, и спасли ее, но Фрэнк уже был на пути к дому, брел по тропинке, не сказав ни слова Фрэнни, даже не взглянув в ее сторону, а Чип Доув улыбнулся мне своими ледяными голубыми глазами и сказал:
– Вали отсюда, мальчик.
Фрэнни взяла его за руку и потащила с тропинки, а я моментально нагнал Фрэнка.
– Господи, Фрэнк, – удивился я. – Ты куда? Мы должны помочь ей.
– Помочь Фрэнни? – переспросил он.
– Она помогла тебе, – напомнил я ему. – Это она спасла твою задницу.
– Ну и что? – сказал он и тут вдруг начал плакать. – Откуда ты знаешь, что она хочет нашей помощи? – сказал он, шмыгая носом. – Может быть, она хочет побыть с ним наедине.
Мне об этом даже страшно было подумать – это было почти так же плохо, как представить, что Чип Доув делает с Фрэнни то, чего она не хочет, чтобы он делал, и я схватил Фрэнка за единственный оставшийся у него эполет и потащил за собой.
– Прекрати плакать, – сказал я, не желая, чтобы Доув услышал, как мы подходим.