– Здравствуйте. Одну минуту. Присядьте, пожалуйста.
И, дописав последние три цифры, положил линейку, чтобы отметить строчку, и повернулся к Джолиону, покусывая плоский указательный палец.
– Да? – сказал он.
– Я виделся с ней.
Сомс нахмурился.
– Ну и что же?
– Она осталась верна прошлому.
Сказав это, Джолион тотчас же упрекнул себя. Лицо его кузена вспыхнуло густым багрово-желтым румянцем. И что его дернуло дразнить это несчастное животное!
– Мне поручено передать, что она очень жалеет, что вы не свободны. Двенадцать лет – это большой срок. Вы лучше меня знаете закон и те возможности, которые он дает вам.
Сомс издал какой-то неясный хриплый звук, и затем оба на целую минуту замолчали. «Точно кукла восковая, – думал Джолион, следя за бесстрастным лицом, с которого быстро сбегал румянец. – Он никогда и вида не подаст, что он думает и что он собирается сделать. Точно кукла!» И он перевел взгляд на карту цветущего приморского городка Бай-стрит, будущий вид которого красовался на стене для поощрения собственнических инстинктов клиентов. У Джолиона мелькнула странная мысль: «Не предложит ли он мне сейчас получить по счету: «Мистеру Джолиону Форсайту – за совет по делу о моем разводе, за его отчет о визите к моей жене, за поручение отправиться к ней вторично, итого причитается шестнадцать шиллингов восемь пенсов».
Вдруг Сомс сказал:
– Я больше не могу так жить, говорю вам, я больше не могу.
Глаза его метались по сторонам, как у затравленного зверя, который ищет, куда бы скрыться. «А ведь он действительно страдает, – подумал Джолион, – мне не следует этого забывать только потому, что он неприятен мне».
– Конечно, – мягко сказал он, – но это в ваших руках. Мужчина всегда может добиться этого, если возьмет дело на себя.
Сомс круто повернулся к нему с глухим стоном, который, казалось, вырвался откуда-то из глубины:
– Почему я должен еще страдать после всего того, что я вытерпел? Почему?
Джолион только пожал плечами. Рассудок его соглашался, инстинкт восставал; почему – он не мог объяснить.
– Ваш отец, – продолжал Сомс, – почему-то симпатизировал ей. И вы, вероятно, тоже? – Он бросил на Джолиона подозрительный взгляд. – По-видимому, стоит только человеку причинить зло другому, он завоевывает всеобщее участие. Не знаю, в чем меня можно упрекнуть, и никогда не знал и раньше. Я всегда относился к ней хорошо. Я давал ей все, что она могла желать. Она мне была нужна.