- Если конечно у них что-то пошло не
так, - размышлял он, пытаясь собрать воедино разные кусочки этой
мозаики. - И сейчас они заметают следы. Очень возможно, очень даже
возможно... С другой стороны, что же тогда случилось с первой
разведгруппой?
В его руках были несколько скрепленных
друг с другом бумаг серого цвета от которых ясно пахло чем-то
медицинским.
- «Дошли до места...». Это понятно.
«Встретили связника и выдвинулись в указанный квадрат», - карандаш
застыл над строчками машинописного текста. - Какой-то бред! — вдруг
вырвалось у него. - Целая немецкая часть?! Дело рук партизан?
Окруженцы? Чем больше бумаг, тем больше возникает вопросов! … Что
же они там готовили? Как бы это потом не вылилось нам
боком...
Та ночь, когда он вновь стал хозяином
леса, явилась для него неким водоразделом, который окончательно
отделил всю его прежнюю жизнь от новой, совершенно другой,
нечеловеческой. Если раньше у него и оставались хоть какие-то
иллюзии по поводу своего будущего - «а, вдруг», «советская наука
все может», «я никогда не перестану быть человеком», «я один из
людей, я такой же как и они, пусть и выгляжу иначе», то после
схватки со своим антиподом — низменной, животной частью своего
сознания, которая хотела жить несмотря ни на что, Андрей понял, что
возврата назад не будет.
«Назад хода нет! - окончательно решил
он. - Хватит тешить себя надеждой, что когда-нибудь что-то может
измениться! Нет! Теперь это моя жизнь! И я буду жить - жить так
словно это последние мои дни...».
Не верьте мировым классикам, герои
которых мямлили и тянули при решении судьбоносных для них вопросов;
не слушайте также тех, кто рыдает на вашем плече от невозможности
на что-то решиться. Это все бред! Любой вопрос, даже самый адски
важный и жизненный, мы раскалываем в мгновение ока. Все наши
поздние метания, страдания и сопли — это всего лишь страх перед
тем, как сделать первый шаг или второй, или третий...
«Пусть я теперь другой, пусть у меня
нет рук и ног, пусть у меня другой цвет глаз или совсем нет глаз,
но я все же это я! - распалял он сам себя. - И мне тоже есть ради
чего жить! - перед ним вставали его близкие, друзья и просто
знакомые, от чего как-то странно защипало где-то там глубоко внизу
— в самой глубине. - Вот ради них и буду жить! Буду жить их
защищая!».