Вошедший первым, обернувшись назад,
нервно кивнул. Тогда вперед выступил среднего роста лейтенант (по
крайней мере три эмалевых квадрата у него в петлицах было) и,
вскинув кисть к фуражке, представился:
- Лейтенант государственной
безопасности Филипов. Вам, Александр Александрович, надлежит с нами
проехать.
- Сейчас? - спросил в нерешительности
профессор, отводя глаза от лейтенанта. - А куда? - Стоявшая за его
спиной супруга, тихо пискнула с явным намерением
зарыдать.
- Вы только не волнуйтесь, - поспешно
заговорил Филипов. - Нам самим буквально недавно позвонили из
управления. Приказали срочно доставить вас в госпиталь.
- А... в госпиталь, - протянул, с
явным облегчением, Вишневский. - В госпиталь.... Тогда все понятно.
Сейчас я! Одну минутку! Вот располагайтесь пока...
Сейчас!
Он стремительно словно вихрь исчез в
одной из многочисленных комнат, откуда сразу же начало раздаваться
какое-то подозрительное шуршащие. Ровно через минуту, лейтенант
несколько раз специально бросил взгляд на часы, профессор появился
при полном параде. В темном без единой морщинки костюме, с жилетке
из под которой выглядывала с ярко-белая рубашка, Вишевский выглядел
совершенно иным человеком. Профессором с большой буквы
«П».
- И так молодой человек, идемте, -
решительно проговорил он, подхватывая с тумбочки светлый портфель.
- Посмотрим, зачем так рано понадобился профессор
Вишневский.
Столь разительная перемена настроения,
да и поведения, объяснялась довольно просто. Профессор полагал, что
ночной визит связан с лечением одного из высокопоставленных
сотрудников наркомата, который наблюдался у него, в Особом
Московском клиническом госпитале.
Однако, Вишневский ошибался! В этим
самые часы черные как смоль кургузые автомобили колесили по всей
столице, останавливаясь около самых разных домов. В одних случаях
это были дворцоподобные кирпичные высотки, где проживали светила
советской медицинской науки, в других — воронки тормозили рядом с
неказистыми рабочими общежитиями. Лишь одно объединяло все это —
грозное выражение «государственная безопасность», открывавшее самые
закрытые двери и приводящее в замешательство самых сильных мира
сего.
- Вот же госпиталь, - Вишневский
дернулся, указывая на окно, за которым проносился роскошный
парадный вход в госпиталь. - Почему же мимо едем?