- Ну,
наконец-то, мы на месте, - с видимым облегчением вздохнул старшина.
- Не доверяю я этим подземельям. Хрен его знает, что может случить.
Идешь так себе и идешь, а потом бац — и все! … И совсем забыл,
рассказать мне вам надо много чего.
Однако его бормотание уже никто не
слушал. Обрадованные люди словно с цепи сорвались. Одна за другой
запыленные, грязные фигуры вылетали из под земли под лучи
солнца.
В самой
глубине леса раздавался ритмичный стук. Так-тук-тук-тук! Потом
небольшой перерыв, и вновь — тук, тук, тук, тук! На старом дубу
возле неглубокого оврага копошился маленький дятел. Он был весь
какой-то нахохлившийся, взъерошенный, и долбил со странным
ожесточением. После каждого такого тычка, сильно напоминавшего удар
дровосека, от коры отлетал очередной кусок и мягко ударялся о
землю.
Вот кроха
сделал очередной перерыв и нацелился в другое место, которое
по-видимому показалось ему более аппетитным. Удар, затем еще один
удар... И вдруг раз! Из под с верхушки дерева вытянулся длинный
хлыст и маленькое тельце рухнуло вниз, где сразу же начали вылазить
крошечные корешки. За какие-то секунды птичка была словно машинка
из детского конструктора разобрана на части и проглочена
почвой.
«Тоже
живое, теплое и хорошее, - бежали по дереву приятные образы и
складывались в связные мысли. - Оно как человек! Похоже! Близко!».
Дуб словно окаменел — ветки застыли, изъеденные насекомыми листья
висели совершенно неподвижно. «Это дятел! Птица! - ясная картина
мгновенно расплылась на множество противоречивых образов. - Это
совершенно живая птица. Она ищет под корой разных насекомых! О,
черт! Что же это я?». Андрей пристально посмотрел на на еще
качающуюся невесомую ветку. «Зачем я ее тронул? Живых же не надо
трогать! Они же живые — кричал он куда-то в пустоту. - Ни когда не
надо трогать живых существ!». Вдруг перед ним врос образ грузного
тела, одетого в серого цвета одежду, которое засасывало под землю в
этом самом овраге. Через мгновение его сменила другая картинка —
изломанные, словно игрушечные солдатики, тела валялись вокруг
бревенчатых домов, у которых огонь жадно лизал соломенные крыши. «А
они живые? - Андрей с трудом удержался, чтобы опять не пропасть в
спасительной тьме. - Если они тоже живые, тогда зачем ты с ними это
сделал? Или они не живые?».