Он опустил взгляд, и осмотрелся по сторонам, глядя на мертвый
унылый ландшафт, окружающий его. Внезапно чужой мир показался ему
враждебным и зловещим. Он остался тут один, совершенно один, не с
кем было ни поговорить, ни поделиться. Здесь ему неоткуда ждать
помощи, не на кого надеяться.
Несмотря на то, что вокруг было довольно жарко, Ёла пронзила
дрожь. Его стали охватывать совершенно безосновательные, и даже
суеверные страхи. Например, он подумал о том, что напрасно снял
шлем, что воздух, вопреки показаниям приборов, может оказаться
ядовитым, или, что в нем имеются неизвестные смертельные вирусы или
бактерии.
Дышалось тяжело. Нехватка кислорода давала о себе знать. Когда
здесь появятся растения, если появятся, тогда кислорода станет
значительно больше. Но сейчас его явно было недостаточно. Он снова
надел шлем.
Солнце уже начало клониться к западу, когда Ёл решил отправиться
на станцию, и заняться освоением своего нового жилища.
Подойдя к шлюзу, он нажал на кнопку, открывающую люк. Вошел
внутрь, и закрыл люк за собой. Послышалось шипение и его обдало
паром, это был процесс стерилизации и защиты от вредоносных
микроорганизмов, процесс совершенно излишний на планете, где
полностью отсутствуют как микроорганизмы, так и вообще живая форма
жизни.
Свет, как и на борту корабля, включался автоматически, едва
только Ёл вошел в помещение. Освободившись от скафандра, биолог
прошел в жилую комнату и опустился в кресло. Ему предстояло прожить
в этой комнате десять лет совершенно одному.
Чувствуя, что его снова охватывает тоска, теперь уже начинающая
быть похожей на депрессию, Ёл встряхнулся и отправился в ванную
комнату, чтобы принять душ. Это помогло. Освежившись, он
почувствовал себя значительно бодрее и, чтобы совершенно избавиться
от грустных мыслей, решил засесть за научные труды. Биология всегда
приносила ему удовлетворение, так как была его любимой наукой. Ёл
погрузился в расчеты.
Несмотря на все расчеты, и на всю уверенность ученых, его
терзали сомнения. Возникновение и развитие жизни носило такой
сложный и малоизученный характер, что здесь нельзя было быть
уверенным ни в чем. Строго говоря, практически вся биология
основывалась исключительно на гипотезах и предположениях. Тот факт,
что первые простейшие организмы должны были возникнуть на этой
планете уже через несколько лет, вызывал у Ёла сильные сомнения.
Кроме того, уверенность, что процесс развития эволюции должен
полностью повторять процесс на Цельсии, тоже была лишь теорией.
Однако самой вероятной. Это означало, что жизнь на планете должна
была начаться с океана. Простейшие микроорганизмы должны были
возникнуть в первую очередь в океане, а затем уже из них должны
были возникнуть многоклеточные, то есть доисторические рыбы и
прочая морская живность. Это давало надежду на то, что когда-нибудь
люди смогут воочию увидеть давным-давно вымерших на Цельсии
мегаладонов и плезиозавров. Интересно было бы посмотреть, таковыми
ли они были на самом деле, как их представляют себе ученые.