– А если не пронесет? Сможем отбиться? поинтересовался Самарин.
– Биться нельзя. Убьют. С ними лучше миром разойтись. Рыбы еще наловим, а голова одна…
Резонное замечание возницы Самарина не успокоило. Он раздраженно натянул на себя шубу и велел притормозить. Санки хозяина пропустили обоз и поплелись сзади. Короткий зимний день клонился к вечеру. Красное солнце быстро падало к горизонту, а селений на берегу не было видно. Самарин выскочил из саней и, припрыгивая, зашагал рядом.
– Разминаетесь? – усмехнулся кучер Степан.
Степана Самарин не без основания считал самым надежным человеком в обозе.
С ним он ездил не первый год, попадая в разные переделки. Пока мужик стоит на ногах, ему сам черт не брат. Редкий силач мог похвастаться, что уложил Степана своим кулаком. Победить его могла только водка, а такие победы, к сожалению Самарина, случались довольно часто.
– Не правильно согреваетесь, – словно прочитав мысли купца, заявил Степан, – не ноги – душа согрева требует.
– Встанем на постой – налью, – пробурчал Самарин и уселся в сани.
– На постое и печка согреет, а тут в поле на морозе душа особенно требует, убежденно возразил Степан.
– У тебя не душа, а пустая бочка. Она всегда требует, – ухмыльнулся Самарин и отвернулся.
– Хозяин, я слыхал, покороче дорога есть.
– Что еще за дорога? – недоверчиво проворчал купец.
– Мне сказывали, что татары, когда соль в столицу везут, за Черным мысом сворачивают.
– Боязно на незнакомый путь… – почесал затылок Самарин. – Еще заплутаем.
– Однако подумал, что не грех бы спрятаться от ветра.
– Один из твоих возниц ту дорогу знает, – сообщил Степан.
– Из калмыков? – поинтересовался Самарин.
– Ты его за калмыка принял, а он гур.
– А мне все одно – хоть гур, хоть калмык. Туземец, он туземец и есть.
Верить туземцу нельзя. Обманет, шельма, – заключил Самарин, но возницей заинтересовался.
– Его Сабсаном звать. Он третьими санями правит. Гур – человек бывалый, нутром чую, – добавил Степан и, стегнув лошадь, мигом нагнал третий возок.
Поравнявшись, некоторое время ехали молча. Самарин хотел рассмотреть гура, но тот надвинул шапку, и лица его не было видно.
– Скажи, милый человек, тебя, кажется, Сабсаном звать, верно ли, что ты другую дорогу знаешь, не тверскую?
Возница повернул к Самарину загорелое лицо, освещенное закатным солнцем, и купец удивился его красоте. И вправду, возница на калмыка походил мало. Только чуть удлиненный разрез глаз говорил о наличии восточной крови, смуглость его кожи скорее происходила от загара, чем от природного цвета.