— А может, я вас тут подожду? — говорю мужику в спину. — И сумки мои можно оставить…
Он резко останавливается и делает несколько шагов ко мне. Подходит так близко, что я невольно отшатываюсь. Улыбается и вдруг поднимает руку, дотрагивается до моей мокрой щеки. Е-мое! Я терпеть не могу, когда меня чужие трогают! И еще у него на руке, кажется, рисунок какой-то. Татуировка?!
— Не бойся, девочка, все хорошо будет. Идем! — вкрадчиво так говорит, а у меня волосы на голове, хоть мокрые, зашевелились.
О нет! Только не это! Фиг с ним, с телефоном, никуда я больше не пойду. Пячусь назад, осторожненько так, чтобы он не сразу понял, что сбежать хочу.
— Да стой ты, — подходит ближе. — Ты что пугливая такая?
Молчу, что сказать-то еще, чтоб отвязался?
И тут тишина взрывается… «Владимирский централ! Ветер северный… Этапом из Твери — зла немеряно, лежит на сердце тяжкий груз…»
Звук идет откуда-то изнутри мужика, смотрю на него во все глаза, и тут доходит через секунду. Он наврал! С собой у него мобильный, вон орет как. Он отвлекается на звонок, расстегивает пальто и уже не смотрит на меня.
Мамочки! Мамочки мои! Бежать отсюда, пока обо мне не вспомнил. Бог с ними, с сумками, но жалко-то как… Папа специально для меня рыбу солил, коптил, вялил... Там одной только селедочки нашей, астраханской, килограмма два осталось…
Несусь со всей скоростью обратно к дороге, сердце в горле где-то стучит. Тук. Тук. Тук. Тук. Ничего не чувствую, ни мокрого асфальта под ногами, ни рюкзака тяжелого за спиной. Тук. Тук. Тук. Тук. Только этот звук в ушах. Тук. Тук. Тук. Тук.
Вот она! Дорога. Ура. Фонари горят, освещение здесь получше. Он не побежал за мной, слава богу. Но что дальше-то делать? Никого нет рядом. К пятиэтажке, может, обратно пойти? Все-таки люди в ней живут. А я мимо нее пролетела за секунды.
Оборачиваюсь, уже делаю несколько шагов обратно, но замираю. Он идет! Господи! Он идет ко мне, медленно, не торопясь. Сумки мои так и остались, наверное, там, за пятиэтажкой…
Кричать, надо кричать! Меня же услышат. Помогут. Мне обязательно помогут! Да, точно. А ноги сами идут назад, к дороге, дальше от домов, дальше от этого мужика. Не сразу понимаю, почему вдруг стало светлее, поворачиваю голову, свет становится все ярче и ярче. Фары, огромные фары слепят глаза. Кажется, мне сигналят, а я стою на месте и оцепенело смотрю, как машина едет прямо на меня, не сбавляя скорости.