— И какие были потери? — заинтересовалась Хлоя. — И вообще,
неужели после подобной драки от вашего отряда еще хоть кто-то
остался?
— Пятьдесят шесть убитых и почти столько же покалеченных и
выбывших из строя на пару месяцев. Плюс четыре десятка решили уйти
из нашего отряда, чтобы поискать работу полегче. В общем, потери
составляют от половины до семидесяти пяти процентов. Смотря как их
считать. — Гоблин начал ковырять ногой землю, как всегда делал в
моменты смущения. — К тому же из числа бывших рабов, которых мы
оперативно освободили, серьезно пострадал или погиб каждый десятый.
Ну, не такая уж и большая цена за победу, я считаю. Мы спасли
четыре с лишним тысячи невольников. И награбили столько барахла,
что вся эта тьма народу его едва смогла утащить. А вот вы знаете,
что даже рядовые сектанты вовсе не бедствуют, а буквально купаются
в роскоши, которая осталась от тех, кого они превратили в рабов и
нежить?
— Двести, — твердо сказала Кармен, скомкав договор.
— Что-что? — переспросил зеленый коротышка.
— Ты будешь платить двести золотых монет в месяц. Каждой.
Инженера моего уровня и артефактора ее, да еще и сработавшихся так,
что дальше некуда, не так-то просто найти. А еще вы научите Хлою
тем волшебным трюкам, которые она захочет у вас узнать. И
торговаться можешь не пытаться. Я даже пьяная не поверю в радужные
перспективы, которые рисует гоблин. А потому либо соглашайся, либо
нет. И тогда мы поедем дальше и будем тихо и спокойно лить пушки и
собирать пилорамы, на которых делают доски для кораблей.
Несколько секунд гоблин молчал.
— Это грабеж, — наконец сказал он. — Но я согласен, и не спешите
радоваться. Это золото вы отработаете полностью, поскольку будете
буквально похороненными под потоком техзаданий. Начнем прямо
сейчас. Почему ваш шагоход ни с того ни с сего взорвался, если его
никто не поджигал? Повреждения, которые были нанесены мною,
затрагивали только ходовую часть.
— Опять руны заискрили, стоило только потрясти как следует всю
конструкцию, — вздохнула гномка-волшебница, во взгляде которой
читалось жуткое раскаяние.
Видимо, она уже сожалела, что ее сестра не может вернуться в
прошлое хотя бы на несколько секунд и потребовать триста или
четыреста монет. Ведь если на двести золотых согласились почти
сразу и не торгуясь, то можно бы было вести речь и о большей
сумме.