Лицо гоблина, и без того виноватое донельзя, сморщилось, словно
печеное яблоко. Нос начал дергаться. Большие глаза наполнились
влагой. Дыхание стало судорожным. Здание слегка затряслось, а
мебель в комнате начала подпрыгивать.
— Хватит! — рявкнула Фиэль, броском подвернувшейся ей под руку
диванной подушки затыкая суккубу.
А потом метнулась к гоблину, взяла его к себе на колени, словно
заботливая мать свое великовозрастное дитя, и принялась поглаживать
по голове. Зеленый коротышка на прикосновения отреагировал так же,
как и всегда в последние три недели. Сжался в комок и оцепенел,
будто девица в первую брачную ночь. А ведь совсем недавно
Златокудрая считала его если и не самым наглым и порочным существом
в мире, то одним из претендентов на этот звучный титул.
— Ты что, не видишь, он сейчас расплачется! Нельзя же так!
— Он расплачется! Ой, скажите, пожалуйста, какая трагедия!
Когти демоницы растерзали несчастную подушку на мелкие клочки.
И, похоже, это смогло немного ослабить буйство Сури. Во всяком
случае, метаться туда-сюда и потрясать злополучными документами она
перестала.
— Я присягала служить сгустку амбиций и энергии, под ногой
которого должен был содрогнуться мир! А сейчас это просто какой-то
великовозрастный дурачок-недоросток, с почти полным отсутствием
мозгов, силы и потенции! Скоро растерявших власть выскочек спихнут
с занятого места, я уже чувствую, как шатаются под нами опоры!
Тебе-то хорошо, ты легко сможешь где-нибудь спрятаться и прижиться
на новом месте. А вот меня в лучшем случае навечно отправят в
бордель, служить подстилкой для пары десятков мужиков в день! Хотя
вряд ли так повезет, скорее всего, живьем сожгут на костре или
предадут иной, не менее мучительной казни! А я не хочууу…
Перенервничавшая суккуба завыла так, что услышь ее
волки-оборотни, они облысели бы от зависти. И потом долго служили
бы объектом изучения ученых и коллекционеров, жаждущих заполучить
себе уникальное чучело. Гоблин, непостижимым образом ужавшийся на
коленях эльфийки едва ли не до размеров перепуганного зайца, что-то
прошептал.
— Что-что? — перепросила его Фиэль, скорее, ощутив слова, а не
услышав их, будто была престарелым дварфом-кузнецом, всю жизнь
слушавшим грохот парового молота. — Говори громче. Эй, все тихо!
Тимон что-то хочет сказать, похоже, ему стало немного лучше!