Тиль вздохнул и выключил монитор.
– Ты меня убьешь?.. – тихо спросил пилот.
– Доставишь в Брянск, и свободен.
– Не… не доставлю… – он анемично дернул головой, вроде как кивнул.
Прямо по курсу, покачивая короткими плоскостями, завис полицейский перехватчик. Отбойным молотком прогрохотала предупредительная очередь.
– Борт «тринадцать ноль семь», на посадку! – пролаяли в мегафон.
Из брюха вертолета выпал ярко-желтый конус. Скосившись, он чиркнул по ближней крыше, зацепил спешно взлетающее такси и остановился на пустой платформе. Вокруг разбегались бойцы какого-то спецподразделения. Тиль повидал их много – «Альфа», «Алеф», «Азъ», они все были разными, но одинаково все стремились лишить его свободы.
– «Тринадцать ноль семь», немедленно сесть!
– Я сяду, – обреченно молвил пилот. – Мы от них не уйдем. Тебе бы не в такси, а…
– Да, – сказал Тиль. – Это была ошибка.
Потом прикусил губу, посмотрел на часы – уже три, надо же!.. – и медленно убрал пистолет.
Девушка в кровати опять улыбнулась и что-то пробормотала. Тревожный сон. Всё из-за сирены.
Тиль сбросил куртку и подошел к окну. Дом напротив был освещен прожекторами, далеко внизу, на глянцевой мостовой, сверкали маячки скорой. Двое альпинистов придерживали на карнизе очумевшего от страха самоубийцу, а с крыши уже спускали спасательную люльку, напоминавшую не то кресло с трусами, не то подгузник со спинкой. У подъезда бестолково расхаживали пожарные – телескопическая лестница не понадобилась.
Над кварталом барражировали, добавляя шума, два патрульных вертолета.
«Перестраховались, – отметил Тиль, – перехватчик запросили. Нас бы и патруль посадил. Значит, шансов у меня не было. С самого начала. Никаких».
Девушка перевернулась набок и кого-то пихнула во сне ногой. Ирина. А сказала, что зовут Алёной… Обычные фокусы. Ищут партнера на ночь, ведут себя как волчицы и при этом прячутся за хрупкую условность чужого имени.
Ирина… Ирина Кравец, так ее назвали в новостях. Вернее – назвали бы, если бы Тиль выстрелил. Впрочем, он давно перестал видеть разницу – «было», «будет» и «может быть» смешались для него в одно непрерывное «есть».
Три часа ночи… Он почти и не спал, не для того эта Алёна-Ирина шлялась вчера по барам, чтобы просто предоставить ночлег одинокому, загнанному в угол мужику.
Раздевшись, Тиль прилег и забрал себе часть одеяла. Потом свесился, нашарил в куртке пистолет и положил его под подушку. Три часа. Кошмар. Во сколько она угомонилась?.. Где-то в половине второго… Эх-х-х…