Капитан был одним из тех людей, у кого одеяние и тело как будто вытесаны из одного куска дуба; самое пылкое воображение едва ли может отделить от них хотя бы незначительную часть их одежды. Поэтому, когда Уолтер постучал в дверь, а капитан тотчас высунул голову из маленького окошка, выходившего на улицу, и окликнул его, причем, как всегда, на нем уже была надета твердая глянцевитая шляпа, рубашка с воротничком, концы которого походили на паруса, и просторный синий костюм, – Уолтер был совершенно убежден, что он всегда пребывает в таком виде, точно капитан был птицей, а костюм – его оперением.
– Уолтер, мой мальчик! – сказал капитан Катль. – Держись крепче и постучи еще раз. Погромче! Сегодня стирка.
Уолтер в нетерпении оглушительно застучал дверным кольцом.
– Вот это здорово! – сказал капитан Катль и тотчас спрятался, словно ждал шквала.
И он не ошибся; ибо вдовствующая леди с рукавами, засученными до плеч, и руками, покрытыми мыльной пеной и дымящимися от горячей воды, явилась на призыв с поразительной быстротой. Прежде чем посмотреть на Уолтера, она взглянула на дверное кольцо, а затем, смерив взглядом мальчика с головы до ног, выразила удивление, что кольцо уцелело.
– Насколько мне известно, капитан Катль дома, – сказал Уолтер с заискивающей улыбкой.
– Дома? – отвечала вдовствующая леди. – Вот как!
– Он только что говорил со мной, – торопливо пояснил Уолтер.
– Говорил? – отозвалась вдовствующая леди. – В таком случае, быть может, вы передадите ему привет от миссис Мак-Стинджер и скажете, что в следующий раз, когда он унизит себя и свою квартиру, переговариваясь через окно, она будет ему признательна, если он также спустится вниз и откроет дверь.
Миссис Мак-Стинджер говорила громко и прислушивалась, не последует ли каких-нибудь замечаний из второго этажа.
– Я передам, – сказал Уолтер, – если вы будете любезны и впустите меня, сударыня.
Дело в том, что его удерживало деревянное укрепление, тянувшееся поперек двери и возведенное здесь для того, чтобы юные Мак-Стинджеры в часы досуга не скатились со ступенек.
– Смею надеяться, – презрительно сказала миссис Мак-Стинджер, – что парень, который может вышибить мою дверь, сумеет и перепрыгнуть через это.
Но когда Уолтер принял ее слова за разрешение войти и перепрыгнул, миссис Мак-Стинджер немедленно спросила, является ли дом англичанки ее крепостью или нет, и неужели к ней может врываться любой бездельник.