– Как хотите. До свидания.
Дронго поднялся и вышел из кабинета. Осипов долго смотрел ему вслед. Затем поднял трубку телефона и сказал:
– У нас могут быть проблемы. Нужно продумать наши варианты во всех подробностях.
Тель-Авив.
2 ноября 1999 года
Он приехал в Шереметьево-1 за час до посадки. Обычно он просил, чтобы ему заказали VIP-зал, чтобы по возможности избежать общения с другими пассажирами. Просторный зал аэропорта Шереметьево-1 напоминал еще о тех временах, когда через него проходили правительственные делегации, и поэтому в зале был установлен бюст Ленина. Дронго сидел на диване и читал газету, когда увидел, что к нему подходит молодая пара.
– Здравствуйте, – вежливо сказал молодой человек. – Мы, кажется, летим вместе.
Дронго убрал газету и посмотрел на подошедших. Высокий молодой человек, лет тридцати пяти. Открытое дружелюбное лицо, светлые волосы, добрая улыбка. Он был похож скорее на журналиста или научного работника, чем на громилу, способного обеспечить безопасность охраняемого лица. Рядом с ним стояла женщина. Ей было тоже не меньше тридцати пяти. Волевой подбородок, нос с небольшой горбинкой, красивые зеленые глаза, темные, коротко остриженные волосы. Дронго поднялся.
– Мне нужно представиться? – усмехнулся он, обращаясь к незнакомцам.
– Нет, – ответил молодой человек, – не нужно. Я Андрей Константинович, а это Лариса. Лариса Шадрина, соответственно моя жена.
– Очень приятно, – пробормотал Дронго, кивнув женщине, которая молча смотрела на него. – Садитесь, – показал он на диван рядом с собой. Они сняли плащи. Мужчина был в костюме. Женщина в платье чуть выше колен. У нее были ровные, красивые, чуть мускулистые ноги, какие бывают у спортсменок. Она села рядом с ним, достала сигареты. Потом взглянула на Дронго.
– Извините, – произнесла она низким резким голосом. – Вы, кажется, не курите?
Это были первые слова, которые он от нее услышал.
– Нет, – ответил Дронго, – но вы можете курить. Я терпеливый.
Она словно не слышала его слов. Поднялась, отошла в сторону и щелкнула зажигалкой.
– Тяжелая у вас «семейная жизнь», – пошутил Дронго, глядя на женщину и обращаясь к Андрею Константиновичу.
– Наверно, – улыбнулся тот. – Вообще-то в семье все должна решать женщина.
– Особенно в такой образцовой, как ваша, – кивнул Дронго. – Как ее зовут на самом деле? Если, конечно, вы не выдаете важную государственную тайну.