В этот вечер пиво у него было особенное. У него вообще всегда хорошее пиво. Только не зарубежное, не эта баночная гадость, а настоящее бочковое пиво, которое нужно пить с хорошей рыбкой или с соленым горохом. Я еще десятиклассником был, когда мы бегали в пивную, и я там пробовал пиво с горохом. В общем, собрались мы вчетвером и опять обсуждаем нашу хреновую ситуацию.
– Я, наверно, уйду из милиции, – сообщил вдруг Маслаков, – ребята зовут в охранное агентство. Там зарплата в десять раз больше, да и работы поменьше. А здесь рискуешь собственной шкурой и тебя еще обвиняют непонятно в чем.
– Никто нас не обвиняет, – рассудительно заметил Аракелов. Он вообще рассудительный парень, но иногда бывает слишком нетерпелив, – просто хотят разобраться, что с ребятами случилось. Вы ведь сами говорили, что разбираться все равно нужно. Баркова убили, а кто это сделал? Кто такую подставу придумал для наших ребят? Может, в управлении разберутся.
– Шиш тебе разберутся, – ответил я ему злым голосом, – пока разбираться будут, нас еще сто раз с работы выгонят и еще сто раз какое-нибудь дело пришьют. Нельзя верить этим охотникам из управления безопасности. Они натренированы только на охоту.
– Разберутся, – махнул рукой, соглашаясь со мной, Маслаков, – ничего они не разберутся. Формально дело об убийстве Дятлова еще не закрыто. Значит, будут копать до конца. Пока не найдут убийцу. А его все равно не найдут. Значит, обвинят кого-нибудь из нас. Уходить надо, ребята, пока не поздно. Ну их всех к черту.
Сергей Хонинов молчал. После смерти Звягинцева и Зуева он у нас за командира. Он всегда молчит. Не любит вообще разговаривать. Может, потому, что он немного заикается. Или потому, что он единственный из нас может в любой момент уйти, оставив службу. У него такие ранения были в армии, что его в любой момент списать можно. Но он точно никуда и никогда не уйдет. Он полтора года добивался права работать на оперативной работе. Михалыч, наш бывший командир, подполковник Звягинцев, за него у самого Панкратова просил. Сергей молча пил пиво и слушал наш разговор, как будто он не имел никакого отношения ни к этим беседам, ни к нашим спорам.
Потом, чуть заикаясь, выговорил:
– Нам самим с этим делом еще ничего не ясно.
Вот за что я его люблю, так это за четкую постановку вопроса. Он бывший военный, а у них мозги так устроены, что прежде всего нужно ставить четкую задачу, чтобы подчиненные поняли. У нас в милиции больше экзотики. И больше импровизации. У военных больше порядка и больше четкости в выполняемых действиях. Вот так одной фразой Хонинов сразу перевел наш разговор из разряда пивных баек на конкретную тему.