– Ньян, будь вождем! – закричали сразу несколько охотников.
Ньян улыбнулся и отрицательно покачал головой:
– Ньян не может быть вождем. У Ньяна нет жены! Будет жена – станет Ньян вождем!
Все поняли – Ньян не хочет взваливать на себя заботы о племени. К тому же многих охотников не было сейчас в становище. Без них не стоило решать такое серьезное дело.
На том и разошлись. Каждый принялся за какую-нибудь работу: кто исправлял кремневые орудия, кто обжигал копья и заострял их. Завтра предстояла охота.
Ньян пошел к своей хижине и начал наводить в ней порядок. Выбросил из хижины все шкуры – надо проветрить их, некоторые уже покрылись плесенью. Нашел нож из ребра мамонта и начал размахивать им над головой так, что свистел воздух. Потом осмотрел его и решил немного подточить на камне. Присев на траву за хижиной, Ньян острым кремнем начал выбивать на гладкой поверхности ножа черточки и точки, и скоро они превратились в пасущегося зубра. При этом охотник тихонько напевал. Работа спорилась. Женщины, глядя на Ньяна, тоже вынесли шкуры из хижин и разложили их на солнышке. Некоторые принялись украшать свои одежды, они пришивали к кожаным фартукам ракушки и косточки, острым кремневым шилом протыкали шкуру и протаскивали в отверстие гладкую костяную иглу с толстой ниткой-жилой.
Где работают женщины, там всегда звучит песня. Вот и сейчас женщины запели:
– Ханга-а-ха, ха-а!
Копчем принес отцу обожженную в костре фигурку. Все обошлось благополучно, фигурка нигде не потрескалась.
Ньян натер фигурку смесью из сала и золы и подвесил ее в хижине (Эта глиняная статуэтка была найдена при раскопках в 1925 году и известна теперь в науке как Вестоницкая Венера (Венера – богиня красоты в античной мифологии).).
Отныне Ниана постоянно будет с ним, теперь он не одинок.
К вечеру вернулись охотники. Охота была неудачной: две лисицы, которых никто не хотел есть, и маленький олененок. Да еще Сын Мамонта принес двух сурков и несколько куропаток.
Во время ужина вновь разгорелся спор, кому же быть во главе племени. Соглашались, когда говорили о смелом вожде, и тут же умолкали, когда надо было кого-нибудь назвать. В каждом находили недостатки.
– Этого не хотим! – кричали всякий раз.
Никто не хотел считаться с мнением другого. Каждый защищал то, что ему пришло в голову. Охваченные гневом, люди походили на свору собак. Так ни до чего не договорившись, они разошлись. Но из многих хижин еще долго раздавалось недовольное бормотание.