Она хотела крикнуть, что убьет его, но рот наполнился чем-то металлическим, противным на вкус, и она лизнула разбитую губу. Кровь стекала по подбородку, пачкая футболку, и Мишка, чуть поостыв при виде окровавленных пятен, что-то невнятно пробормотал, и приподнялся, опираясь на локоть. Злата нащупала под подушкой пистолет, в этот момент ею владела холодная решимость. Изнасиловать себя этому скоту она не позволит.
— Сама виновата, дрянь. — прошипел отчим, и потянул за джинсы, силясь стащить с неё, но при этом с силой удерживая за плечо. — дала бы по-хорошему, и разошлись бы с миром. Все вы, девки, шлюшки, и мать твоя такая же. Ноги раздвигаете каждому, кто вас поманит… Бляди!
Она изловчилась, и выдернула оружие, в тот же миг, вдавив дуло в живот Мишки. Поначалу он не понял, что ему мешает, и продолжал тужиться, чтобы снять со Златы штаны. И она дрожащим голосом приказала:
— Руки свои поганые от меня убрал, живо! У… убью, мразь…
Он замер, посмотрел вниз, и коротко расхохотался, видимо, приняв всё в шутку. Ну откуда у этой соплюхи взялся его пистолет, если он никогда не таскал его домой! Небось, зажигалка сувенирная, но его на понт брать бесполезно, тертый калач.
— Сучка мелкая, припугнуть меня хотела? — обманчиво ласково произнес он, и начал отбирать ствол, с силой тянуть на себя. — счас я тебя проучу, тварина, ты у меня будешь сосать до потери сознания! Счас… Мамка тебе, один хер, не поверит, да и не станешь ты, глупая, языком чесать. Дай сюда эту пукалку, я сказал!
Златка зажмурилась, пальцы ныли под давлением рук отчима, и тут грянул выстрел. Она оцепенела, глядя, как Мишка, вытаращив глаза, оседает на пол, а на его серой фирменной рубашке расцветает багряное пятно.
Ступор длился недолго, ясность мыслей вернулась внезапно. Склонившись над неподвижно застывшим отчимом, Златка нашарила его руку, и затаила дыхание. Пульс не прощупывался, или она просто что-то не так делала. Память подкинула кадр из кино, когда героиня прикладывала зеркальце к лицу убитого, чтобы понять, дышит ли он.
Ноги не держали, и она кое-как доковыляла до кресла, нашла в сумочке пудреницу, и посмотрела на Михаила. Он не шевелился, глаза его стекленели, уставившись в потолок. Подойти к нему снова девушка не решилась, и, зажав рот ладонью, бросилась вон, по-прежнему крепко, намертво, вцепившись в пистолет.