Сверток висел в воздухе, все так же накрытый покрывалом: концы
его подметали поверхность стола, плавно покачиваясь в такт песне.
Ее сердце бешено заколотилось: «Получается! Получается!» Она не
верила своему счастью.
Внезапно она ощутила адскую боль в руке и одновременно услышала
жалобный детский крик – как пищат совсем маленькие младенцы. Она
вскрикнула и потеряла сознание.
* * *
- Ну что же ты, мамаша, отключаешься! – услышала она насмешливый
голос магистра прямо у себя над ухом. Она попыталась открыть глаза,
но пока видела только смутный силуэт человека с чем-то белым на
руках. Он засунул ей что-то в руки, и она крепко схватила сверток,
пытаясь одновременно сесть.
Ребенок! В покрывало была завернута совсем маленькая девочка.
Глазки ее были закрыты. Элена с ужасом перевела взгляд на
магистра.
- Не бойся, она жива, но мне пришлось ее усыпить, чтобы она не
наделала лишнего шума. Держи усыпляющее снадобье, оно безвредно –
завтра дашь ей перед тем, как принести ее ко мне на осмотр. Мне
нужно проверить результат эксперимента, а на сегодня я слишком
устал. Если он неудачный, нам придется попробовать снова. Но деньги
от тебя я жду также завтра, поняла? Все до единого тонга!
Элена кивнула, практически не слыша его слов. Широко открытыми
глазами она смотрела на ребенка: дышит. Женщина аккуратно
запеленала девочку в покрывало и положила в корзинку, где ранее
были препараты. Немного подумав, она прикрыла ребенка сверху
чистыми тряпками из лаборатории: вряд ли кто-то будет досматривать
простую уборщицу на выходе из отдела, но безопасность не
повредит.
Путь до дома занял в два раза больше времени, чем обычно. Элене
пришлось сделать крюк до дальней лавки с детским барахлом, где ее
точно никто не мог узнать и допросить. Хотя легенда про закупки для
богатой многодетной семьи была уже заготовлена. Элена купила
немного еды для ребенка и пару самых дешевых пеленок: все, на что
хватило денег, которые были у нее с собой.
Дома она привычно закрыла дверь на два заклинания и только тогда
позволила себе выдохнуть. Достав ребенка из корзины, она
расплакалась.
- Девочка! Ты моя девочка! Моя Миа! – прошептала она, провела
пальцем по личику малышки и внезапно заметила какой-то шрам на
левой руке. Шрам в форме смутно знакомого иероглифа, который она
видела на полу лаборатории. Она резко дернула вверх свой левый
рукав и в изумлении уставилась на свое запястье. Вместо шрама от
кинжала на нем также красовался темно-бордовый иероглиф. Женщина
тихо вскрикнула, и ребенок проснулся.