В этом доме находился притон Яшки Кабанчика, в миру Якова Пономаренко.
Утром следующего дня, на выходе из дома, Гомельский был задержан. На этот раз он понимал, что от расстрела его может спасти только реальная помощь оперативникам. Пришлось расколоться и рассказать, что его опять послали в разведку на Арбат в ювелирный, который будут брать сегодня в ночь, а на малине его ждут Радолевский, Васька Грек, Васька Кошмота и Мишка Рыжий – короче, весь цвет московских налетчиков.
Федор Мартынов, начальник ударной группы, человек, которого боялись и уважали все серьезные уголовники, сказал Гомельскому:
– Я не хочу крови. Если ты поможешь нам скрытно войти на малину и повязать твоих дружков, то даю слово, что сам пойду к председателю Особого совещания и буду просить о смягчении тебе наказания. Уедешь в лагерь, но жить будешь.
Гомельский знал, что Мартынов держит слово, и сразу же согласился.
Вечером малину плотно обложили оперативники. Гомельский шел с группой захвата. Он условным стуком побарабанил в дверь.
– Кто? – спросил хриплый голос.
– Это я, Мишка Гомельский.
– Один?
– Нет, с легавыми.
За дверью захохотали, и загремели замки.
Оперативники ворвались в прихожую. Но Яшка Кабанчик отскочил и захлопнул вторую дверь.
Бандиты начали стрелять.
Радолевский с маузером в руке выпрыгнул из окна, но подвернул ногу, не мог бежать и сдался.
На допросе Мартынов спросил:
– А где ваш талисман, изумрудный браслет, который вы украли в особняке Рябушинского?
– Проиграл в карты, – усмехнулся Бессарабец.
Так на долгие годы браслет с зелеными камнями исчез. Возможно, Радолевский, прежде чем выпрыгнуть в окно, спрятал его за наличником двери, а более вероятно, что «прокатал» в очко Яшке Кабанчику. Ему надо было прорваться сквозь кольцо оперативников, и у него не было времени так аккуратно завернуть браслет.
– Я тебе сейчас покажу фотографию браслета, – сказал Борис Сергеевич.
Он долго копался в папке и принес черно-белый снимок. На нем я увидел ажурную вязь металла и крупные камни. Браслет на снимке лежал на запястье.
– Вот такая память у меня осталась от дорогой находки, – сказал Борис Сергеевич.
На его руке, лежавшей рядом со снимком, поблескивал циркониевый браслет. Он был значительно наряднее, чем тот, на черно-белом снимке.
– Вот и я к старости, – сказал Борис Сергеевич, – браслетиком обзавелся. Хожу, как Ромка Бессарабец. Он, правда, недорогой, но зато полезный, – утешил он себя.