– Будет вполне понятно, если вы передумаете, Дамодред, – нарушил молчание Тром. – Обвинение суровое, горькое, точно полынь, но…
– Я – не передумаю, – прервал его Галад. В своих намерениях он утвердился еще вчера и отступать не собирался. Но все же был благодарен Трому – он дал Галаду возможность заговорить о том, что волновало юношу. Когда Галад выезжал из лагеря, Тром с двумя спутниками просто появился рядом с ним, – не проронив ни слова, они отправились вместе с Галадом. Тогда казалось, что слова не нужны. – А как насчет вас троих? Со мной вы многим рискуете. Незачем вам идти на такой риск. Как бы ни кончился день, вам все это припомнят. Дело касается только меня, и я разрешаю вам отправиться своей дорогой. – Сказано слишком холодно, но сегодня утром Галад был не в состоянии подбирать верные слова или давать волю чувствам.
Коренастый воин покачал головой:
– Закон есть закон. И вдобавок я воспользуюсь преимуществами своего нового звания. – На груди Трома, на левой стороне его белого плаща, ниже эмблемы многолучевого солнца, красовались три золотых узла, по форме похожие на звезды, – капитанский знак различия. В сражении при Джерамеле погибли очень многие, и по меньшей мере – три Лорда-Капитана. Тогда Чада Света сражались против Шончан, а не на их стороне.
– Служа Свету, я совершил немало темных дел, – сумрачно произнес Байар. На его костлявом лице сверкали глубоко посаженные глаза – сверкали так, будто оскорбление нанесли ему лично. – Дел чернее глухой безлунной ночи. И наверное, еще совершать придется, но есть настолько черные дела, что с ними невозможно примириться. – У него был такой вид, словно он вот-вот сплюнет от отвращения.
– Верно, – пробормотал юный Борнхальд, проведя рукой в боевой перчатке по губам. Галад всегда видел в нем «юношу», хотя тот был всего несколькими годами младше него. Глаза Дэйна были налиты кровью – прошлую ночь он опять выпил слишком много бренди. – Если сделал что-то неправильное, даже на службе Свету, значит, чтобы это уравновесить, нужно сделать что-то правильное.
Байар что-то мрачно буркнул. Наверное, он имел в виду совсем не то, о чем сказал Борнхальд.
– Очень хорошо, – сказал Галад, – но если кто-то решит повернуть назад, винить его не в чем. Дело здесь касается лишь меня одного.
Галад ударом каблуков послал гнедого мерина в легкий галоп, и на душе у него потеплело, когда он услышал быстрый стук копыт лошадей своих спутников. Нагнав его, они поехали рядом, и белые плащи вздувались от ветра. Конечно, он должен был отправиться сюда один, однако если рядом будут эти трое, то, возможно, их присутствие не позволит тут же взять его под арест и повесить без лишних церемоний. Нельзя сказать, что Галад вообще рассчитывал остаться в живых. Но если что-то нужно сделать, – то это должно быть сделано, и не важно, какой ценой.