— Так ведьма же! — гнул свою линию страж. — Эти змеюки
подколодные кого хошь вокруг пальца обведут, голову заморочат,
иллюзий понавешают. Лживое бабское племя! Она это!
— Не она!
— Она!
— Не она! — Пес перебирал лапами, стоя на «цветке», леший сжимал
кулаки и тряс бородой, а Лютик, продолжая удерживать меня, наклонял
листочки то в сторону одного оппонента, то другого, в зависимости
от того, чья реплика звучала. Я же под аккомпанемент их спора тихой
сапой пыталась вывернуться из растительного захвата. Но чем больше
ерзала, тем крепче становились путы. Лютик бдел, несмотря на всю
заинтересованность в беседе своих напарников.
— Ладно! — сдался страж, хлопнув себя по колену. — Отвезем ее
Рэдгруверу, пусть сам разбирается.
Лиана с говорящим псом согласно кивнули. Мое же мнение эту
троицу мало интересовало. Для начала мы все вместе спустились на
перрон, где курили и дышали воздухом немногочисленные пассажиры,
проснувшиеся среди ночи. Потом леший принял меня из объятий Лютика,
предварительно связав руки невидимыми путами, и, в очередной раз
похвалив услужливую флору, перекинул мое тело поперек седла, затем,
обидно хлопнув по заднице, повез на глазах любопытной публики прочь
с вокзала.
— Да как вы… да что вы себе позволяете! — пытаясь вывернуться из
огромных лап стража, возмущалась я. — Хотите штраф получить, так
выпишите, я оплачу! Но не смейте, не смей… — Мне бесцеремонно
заткнули рот ладонью в тонкой форменной перчатке, перекрыв при этом
заодно и нос. А потом над головой раздалось:
— За сопротивление стражам порядка, ведьма, я тебя на пятнадцать
суток в камере с чесуном запру. Поняла? Так что либо сидишь тихо и
едешь к градоначальнику разбираться с последствиями своего
приворота, либо будешь маяться от чесотки несколько месяцев, а
потом все равно отправишься по вышеуказанному адресу.
Я поняла… все-все поняла, особенно то, что еще немного, и
задохнусь от его хватки. К счастью, меня вовремя отпустили,
позволив тряпичной куклой повиснуть вдоль черного бока Черныша. В
ноздри, жадно втянувшие воздух, ударил запах лесной нечисти,
которая в Белозерье частенько работала на законников. Псиной, как
ни странно, от летающей зверюги не пахло. А вот молоком и скошенной
травой — да. И это отчего-то успокоило, на время усыпив мою фобию.
Но позорного положения спокойствие не отменяло.