— В другой раз, котик, непременно заценю. — Затем торжественно
вручила Каину в лапы недопитую бутылку и… сиганула вниз.
— Куда, дура!.. — Его крик оборвался, как только мой
стремительный полет сменился плавной левитацией. С этими
заклинаниями, в отличие от любовных, у меня никогда не было
проблем, спасибо способностям к воздушной магии.
Не глядя на оставшегося наверху кота, я махнула ему рукой,
накинула на себяпримитивный морок, призванный отпугивать редких
ночных прохожих, и неспешной походкой направилась на вокзал. Там в
камере хранения меня ждала потертая сумка с вещами. А еще утренний
экспресс — единственный, который ходит в самые дальние земли нашего
славного королевства, именуемые Пограничными. Они действительно
находятся на границе, ибо за ними начинаются владенья Темной
империи.
Эх… Если бы только я умела правильно варить приворотные
зелья...
Эллис
— Я верно приготовила приворотное зелье! — в сердцах воскликнула
я, запрыгивая на любимую метлу. Шуша воинственно шевелила
прутиками, готовая по первой же команде унести хозяйку со скоростью
ветра подальше от обидчика. Но я с этим кретином еще не
договорила.
— А ну, стой, др-р-рянь! — рявкнул градоправитель, прыгая по
угловатым крышам нашей альма-матер, словно молодой козел. Впрочем,
старым козлом господина Рэдгрувера назвать было сложно: высокий,
плечистый, с густой шевелюрой черных как смоль волос… в которых
сейчас заметно добавилось зеленых прядей. Ну да, да, и
косметические зелья я варить умею, не зря целый год отучилась в
школе магов и травников. Швыряться этими зельями в преследователей,
проявляющих пугающую агрессию, тоже научилась. Особенно если
учесть, что из любимой школы меня вышибли благодаря его
сыночку.
— Прощайте, изувер! — отлетев на безопасное расстояние и
притормозив рвущуюся удрать метлу, пафосно воскликнула я. — Ваша
проклятая семейка искалечила мне жизнь!
— Это ты искалечила нам жизнь, — огрызнулся мужчина, и в чем-то
даже был прав, ибо мои привороты всегда были на диво качественными.
И пока Рэдгруверы не найдут мага, способного разгадать формулу,
состряпанную мной на глаз, будет их обожаемый сыночек петь жалобные
серенады под окнами госпожи Дрюр, которая, на свое счастье,
глуховата. Ну, а соседи… их жаль, да. Впрочем, не одной же мне
страдать!
— Нет, вы!