-
Не знаю, - вздыхаю и сажусь на постель. -
В Питере дом, правда я не знаю, что там с ним.
-
Блин, херово. Че прям никого у тебя?
-
Были тетя с дядей по отцовской линии, но их убили, давно еще. Мы тогда в Москве
жили. С маминой стороны никогда не знала никого и не видела.
-
Вот тебе и семейство Коваль. Не в обиду тебе, но блин, как так-то? А кто тебя
сюда отправил?
-
Мужчина.
-
Ага. Это многое объясняет. Ты мне за эти годы ничегошеньки не рассказала,
колись. Тут обучение дофига стоит, че за «мучина»?
-
Рит, я знаю не так много. Типа опекун. Хотя мне уже восемнадцать исполнилось.
Наверное, найму юриста, который все расскажет.
-
Слушай, - ложится она на кровать задирая ноги, не снимая обуви. Не люблю, когда
она так делает. – А почему про аварию, в которой твои родаки погибли нигде не
сказано?
-
Вот тебя понесло. Хватит, - раздражаюсь от ее расспроса.
-
Ну а как с тобой иначе? Только напором. Вон сколько рассказала всего за пару
минут. Больше чем за три года.
-
Просто тебе нужно понять, что, если человек не говорит, значит на это у него
есть свои причины.
-
А то ты не знаешь, что я и мораль – это две разные вселенные.
-
Рит, я серьезно.
-
Ой ладно. У тебя самолет во сколько?
-
В десять тридцать завтра с утра.
-
О, у меня в девять, пойдем пива выпьем? Отметим окончание этой «леди-каторги»?
-
Почувствуем себя настоящими англичанками?
-
Ага.
-
Ну давай. Только не в клуб.
-
Сама туда не хочу. Да и не отпустят надолго ты ж знаешь. Режим как в тюрьме.
-
«Воспитание – это самое важное ценное, что ваши родители хотят в вас вложить.
Это начало вас самих», - процитировала я слова нашего куратора или классного
руководителя, как угодно.
-
Фу, не говори так, слишком похоже. Одевайся давай, я тоже быстро и вернусь за
тобой.
Одеваю
джинсы и рубашку в клетку, заплетаю волосы в высокий хвост делая его небрежным,
беру сумочку куда кладу кошелек и телефон с документами и выхожу, встретившись
на пороге с Ритой.
Вечер
проходит просто замечательно. Наверное, впервые я почувствовала себя свободней.
Раньше нам не позволили бы так долго быть вне стен учебного заведения, но
сегодня уже многие разъехались, и нам оставшимся сделали небольшую поблажку в
виде исключения.
Утром
сложив остатки своего «добра», я подхватываю чемодан и ухожу из стен, которые
стали для меня неким пристанищем, где я пыталась забыть о прошлом и о той боли,
которая снилась почти каждый день первое время.