Князь был доволен этим фактом.
Демидов лично попросил его заняться сохранностью археологической
техники, поставив ее в охраняемые теплые ангары за хорошую плату.
Любая копеечка в клановую казну дает ощутимую прибыль. Правда,
часть дохода нужно отдать своему колючему зятю. Немного, процента
два. Но и этого достаточно, чтобы не уязвлять гордость Волоцкого.
Земли его? Его. Не оставлять же Колояра и дочку без куска хлеба с
толстым слоем масла?
- Или мне провести собственное
расследование? – заполнив паузу, продолжил спрашивать Щербатов. –
Экспертов подключить? Зотова, например.
- Зачем ты так, княже? – слегка
побледнел Мисяй. – Я был верен твоему отцу, и остаюсь верным слугой
тебе.
- Верен? – взревел князь Борис. – Ты
что же, паскуда, не выполнил указание своего хозяина? Почему
оставил в живых свидетелей смерти Волоцких? Сегодня Колояр сказал
мне, что тебя видели в ту ночь! Хочешь, перескажу тебе, как
обстояло дело?
Лицо Мисяя из бледного превратилось в
серое, словно посыпанное пеплом. Щербатов как будто лично находился
в особняке Волоцких и стоял за его спиной. Настолько точно он
передавал картину произошедшего, все реплики и действия наемников,
что в голове кузнечным молотом билась одна мысль: кто мог выжить? И
каким образом он оказался в хозяйской спальне? Где прятался?
- Вы всех зачистили? – выдохнул
Щербатов.
- Остались только я и Невзор, -
твердо ответил Мисяй. – Остальные давно сгнили в лесу. Не было
никого в спальне. Мы тщательно проверили.
- Врешь, гнида! Ничего вы не
проверяли! И ты.... Ты убил Арину!
Горло Митяя сжала крепкая рука
Щербатова и стала давить, медленно перекрывая кислород к легким.
Глаза пожилого безопасника стали заволакиваться туманом.
Внезапно хватка ослабла, и Митяй едва
не упал. Настолько его не держали ноги. Но сцепив зубы, он остался
на месте, не желая показать свою слабость. В легких прекратилось
жжение.
- Ваш отец сказал «прополоть грядку»
как можно тщательнее. Все родственники Волоцких и их союзники,
находившиеся в особняке, там и остались. Огонь уничтожил все.
Единственное, что мы не поняли, зачем было оставлять в живых
мальчишку.
«Убьешь Арину – я своими руками
закопаю тебя в навозной куче», - в памяти Щербатова всплыли слова,
с которыми он уезжал из Торгуева. И предназначались они родному
отцу. Уже тогда Борис предчувствовал нехорошее, но не мог
противиться воле отца. Смерть до сих пор любимой женщины провела
невидимую черту между «до» и «после» в отношениях отца и сына.