Черная дымка отделилась от его тела и неприятным холодом коснулась
моего лица. Камень провидца задрожал на моей шее. Мне показалось,
что его зеленый свет зацепился за чернь дымки, словно пытался
проникнуть вглубь тьмы и познать ее. Я сжал камень ладонью — его
тепло передалось коже.
— Ты пожалеешь, что не принял мое предложение, — донесся до моего
слуха шелест черной дымки.
Я рубанул кинжалом по воздуху, но черные клубы растворились… Темная
материя Джунаида покинула бренное тело Мансура. Я освободил его от
заклятия ценою жизни.
— Что это было? — воскликнул ошарашенный Герт.
— Сам не пойму, — озадаченно ответил я, вытирая клинок от
крови.
— Джунаид носит много ликов, — произнесла Самира. — Он завладевает
телами людей и подчиняет их себе. Душа несчастных умирает. Они
продолжают жить, говорить и поступать так, как это делали раньше,
но их разум уже не принадлежит им. Их действиями повелевает колдун.
Дать свободу им может только смерть…
— Но я лично видел этого выродка Джунаида рядом с Мансуром на
переговорах под Астрабаном! — сказл Нур. — Он наложил защитную
мантию на трусливых крыс Мансура!
— Он может носить одновременно несколько личин, — ответила Самира.
— Не знаю сколько точно, но легенды гласят, что древние колдуны
Пустыни были способны одновременно завладевать душами десятка
людей. Поэтому, никто и никогда не видел их истинного облика.
— Двумя он точно завладел, — я задумчиво поскреб щетину. — Мансур и
тот всадник в балахоне с капюшоном, котрый наложил тогда защитное
заклинание…
— Возможно это не его настоящий облик, а очередная оболочка, —
сказал Самира.
— Неужели истинный Мансур был до конца предан Ахибу? — у меня не
укладывалось в голове, что заклятый враг оказался не тем, кем мы
его считали...
— Много лет Мансур верно служил советником Ахиба, — ответила
Самира. — Невозможно так долго и искуссно притворяться. Не Мансур
завладел Гафасом и предал своего эмира… Это был Джунаид…
Мы закопали Мансура в заброшенном доме, отдав последние почести
усопшему. Для подданных Гафаса он навсегда останется захватчиком,
предавшим своего эмира.
***
После смерти Мансура в Гафасе начались народные волнения. Мы
безбоязненно вернулись в дом Самиры — пустынным странникам было не
до нас.
Исчезновение эмира вызвало в княжестве острый кризис. Отсутствие
сильного главы с одной стороны и ослабление армии пустынных
странников после войны с королевствами — с другой, свели на нет
позиции действующей власти.