– Анька! – уже более требовательно заголосила Антонина. – Выгляни наконец!
Отвлекшись от трещины в потолке, созерцанием которой я занималась вторые сутки подряд, я поднялась с кровати и, с трудом переставляя ноги, выглянула с балкона.
– Чего орешь? – недобро уставилась я на подругу. – Времени знаешь сколько?
– Ты дома… – пропустив мимо ушей мои слова, констатировала Антонина и величаво прошествовала к подъезду.
Удивительное сочетание противоречий объединяла в себе эта женщина. Со статью и походкой герцогини, никак не меньше, она могла скандалить и голосить, словно простая базарная баба. Осанка ее при этом оставалась такой же, поэтому желание склониться перед нею в реверансе не исчезало в продолжение всей непечатной тирады. Вот и сейчас, едва она переступила порог моей квартирки, как принялась нецензурно ласкать меня, царственно вышагивая по маленькой гостиной.
– Капуста чертова! – клокотала она от праведного гнева. – Ты посмотри, в кого ты превратилась?
– В кого? – тупо переспросила я, положив всклокоченную голову на спинку дивана.
– В кого? – передразнила Тонька и грациозно опустилась рядом со мной, накрыв меня облаком дорогих духов. – Ты жить дальше собираешься или нет?
– Зачем? – не меняя интонации, спросила я. – Для чего?
– Анька! – угрожающе произнесла подруга. – Если ты не прекратишь себя казнить, то я…
– Что ты?!
– Я не знаю, что с тобой сделаю!
И тут случилось удивительное – она заплакала!
Привыкнув к тому, что Тонька является образцом хладнокровия, невозмутимости и еще бог знает каких достоинств, определяющих ее уравновешенный характер, я растерялась.
– Тонь, ты чего? – ошалело захлопала я ресницами.
– Ничего, – хлюпнула та носом и вытащила из сумочки кружевной носовой платочек. – А как бы ты, интересно, прореагировала, наблюдая за агонией своей самой любимой подруги?..
Тут и в моем носу защекотало, и мне ничего не оставалось делать, как уткнуться в ее плечо и зареветь. Я всхлипывала и причитала, не замечая, как похлопывает меня по спине Антонина, время от времени вставляя короткие фразы. Одна из них меня насторожила, и я, отстранившись, с недоумением переспросила:
– Что она сказала?
– Ничего путного, – попыталась уйти от ответа Тонька, но я была настойчива, и ей пришлось пуститься в объяснения. – Я проходила под ее окнами. Голову подняла, а она едва из окна не свешивается. «Шалава!» – орет. Я ее спрашиваю: «Кто?» Ну а она и давай верещать на всю округу. Что, ты ее не знаешь?